Спор разгорелся с новой силой. Фридрих, брызгая слюной, пытался доказать обоим остолопам, что каменная плита под ногами самый лучший из всех возможных вариантов. Итальянец и француз были против и указывали германцу на одну из пустующих ниш в стене.
Наконец и эти разногласия были преодолены, и, развернувшись вполоборота, Папа принялся запихивать свиток в недостроенную стену, прямо напротив замурованного Дмитрия. Тот, сглатывая набежавшую слюну, как завороженный смотрел на картинку приходящую с камер и не мог поверить собственной удаче. Вот он, золотой ключик от каморки Папы Карло! Осталось только прийти и наложить лапу на сокровища. Плевать на расстояния, плевать на общественное мнение. Плевать даже на запрет въезда в страну, который можно было с легкостью решить, проникнув во Францию по поддельным документам.
Дмитрий вдруг замер и прислушался к своим ощущениям. Сердце гулко застучало в груди. Холодный липкий пот застилал глаза, а растерянный взгляд не мог сосредоточиться на чем-то определенном, блуждая по каменной кладке. Прокопенко сорвал с себя сутану и, перекинув таблетку баллона на грудь, с недоумением уставился на датчик кислорода. Баллоны были практически пусты. То ли подвел продавец, то ли оборудование, а может, сам хронотурист неправильно подсоединил трубки и все то время, пока он сидел в заточении за толстой каменной стеной, драгоценный кислород выходил наружу.
Сорвав с себя маску, брюнет попытался вздохнуть, но возникший в горле комок помешал ему, вызвал резкую боль в груди и сильное головокружение. Французские штукатуры, в данный момент, наверное, пересчитывающие денежки в лодке, сработали на славу. Напрочь забитые щели между камнями не пропускали воздух, и временное убежище Дмитрия превратилось в смертельную ловушку. Он судорожно вздернул руку с часами к глазам, оставалось еще сорок минут, сорок долгих мучительных мгновений, которые ему предстояло провести в заточении.
Можно, конечно, было дождаться, когда троица вместе с охраной выйдет из храма, и выбить один из кирпичей, но ни епископ, ни Папа с германцем уходить не спешили. Собравшись в круг, они о чем-то ожесточенно спорили. Де Сюлли жестикулировал, объясняя своим собеседникам что-то, по его мнению, очевидное. Король хмурился, иногда перебивая говорившего и вставляя резкие замечания. Языка Прокопенко не понимал, но по тону беседовавших мог догадаться, что с доводами Мориса Фридрих почему-то не согласен. Стоящий в кругу Папа наблюдал за спором, чуть прикрыв глаза и сложив руки на груди. Казалось, сто семидесятый наследник Престола Святого Петра мирно дремлет, уйдя мыслями в астрал, или в то место, куда уходят религиозные деятели, когда им наплевать на доводы собеседника.
