— Это чтобы мы остались в дураках — вот к чему клоните, пан писарь.
На самом деле Котляревский не мыслил тихо — мирно закончить спор. По его указанию для ареста зачинщиков непокорства на ярмарку явилась команда капитана Белого, специально созданная из казаков, вызванных с Екате- ринодарского линейного кордона.
Где‑то около восьми часов утра Белый попытался ретиво выполнить распоряжение Котляревского и удалить с ярмарки возмутителей спокойствия. К решительным дей
ствиям против них капитан понуждал казаков куреня Ба- туринского — Данилу Зюбрак, Величковского — Кондрата Черешню, Ивана Чуприну, Устима Пяту; Ивановского — Кузьму Герасименко, Семена Литвина; Сергиевского — Василия Чигриненко, Кирилла Павлюченко, Гаврила Сычева. А эти хлопцы не только уклонились от усмирения «персиан», а присоединились к ним.
— На кой ляд ты нам нужен, капитан, — по справедливости рассуждали они. — Не пойдем мы против своих братов.
А уж заварушка на ярмарке разворачивалась вовсю. Выведенные из терпения походники на этот раз не укрощали свой гнев. Подвернувшимся под их руку фискальным старшинам доставались тумаки и шишки. Шмалько гнался за полковником Чернышевым, хотел кольнуть его пикой, да споткнулся и ударил только обломком рукояти. У племянника прежнего кошевого, старшины Евтихия Чепеги и поручика Шелеста головы были ранены ударами пик, старшине Тимофею Еремееву в клочья расшматова- ли на спине свитку, фонарей под глазами поставили прапорщику Голеновскому и хорунжему Холявке, крепко побили подпоручика Степана Белого, который спустя три месяца и шесть дней умер, а от пережитого страха «или от чего другого, знать не можно». Бывший командир сводной группы есаул Авксентьев от пик казаков скрылся в церкви, а чиновные офицеры Иван Стояновский и Яким Белый под угрозой расправы отдали казакам сабли с темляками, чем проявили одновременно благоразумие и трусость. Блюдолизов Котляревского вместе с походниками прилежно колотили приезжие казаки, как, впрочем, и ребята из распавшейся карательной команды.
Котляревский и его окружение дали тягу с ярмарки. С перепугу войсковой писарь тут же заложил дрожки, с кучером и двумя — тремя сопровождающими поспешно укатил в Усть — Лабинскую крепость. Свое паническое бегство он потом называл эластично: «удалился». Сопровождавший его на ярмарку прапорщик Семен Щербина о себе сказал более точно и откровенно: «Я удалился от них бегством».
Вот этот взрыв накопившихся эмоций и страстей, открытого выступ/ ения ч< номорцев — сиромах с применением силы против своих командиров — господ в праздник Святого Преображения 6 августа 1797 года и получил наимено
