И таких «резервов» для финансовой развязки конфликта набиралось много. В частности, на 15 тыс. рублей залез в долги черноморскому войску бывший таврический губернатор С. Жегулин. Но Котляревский, Кордовский, Гулик и остальная старшина не стремились облегчить участь сиромы, а вели дело к открытой борьбе с казаками для того, чтобы сломить их силой. Центрами притяжения походников стали казармы двух куреней — Ва- сюринского и Незамаевского с их главными борцами за интересы казаков Федором Дикуном и Осипом Шмалько. Их сподвижниками по совместным действиям стали дядь- ковский казак Ефим Половый, корсунец Прокоп Чупри- на, тимашевец Гаврил Шугайло и еще с десяток черноморцев. В том числе Никита Собокарь, хорунжий Брюховецкого куреня (когда‑то он тут был и куренным атаманом), пришедшийся не по нраву командованию казачьей экспедиции и войсковому правительству.
— Завтра ярмарка, — повел разговор Дикун со своими однодельцами, пригласив их к себе в казарму. — Прави
тельство молчит, ответа на прошение нет. Не исключена какая‑нибудь пакость против нас. Что будем делать?
— Держаться, — подал голос Прокоп Чуприна. — Не отступать.
— Ия так думаю, — поддержал его Шмалько.
А за ними с такими же заявлениями выступили все остальные.
— Что ж, будем держаться, — подвел итог Федор и лицо его посуровело, стало еще более озабоченным. — При любых обстоятельствах надо искать поддержку у ярмарочных казаков, у всех жителей города.
На том — разошлись. А утром, 6 августа, в праздник Святого Преображения, предвидя, что ярмарка может встать на сторону походников, Котляревский решил предупредить события. Он отдал приказ войсковому пушкарю прапорщику Голеновскому с командой канониров взять Дикуна и Шмалько под стражу и доставить в правительство якобы для объяснений. Расчет был простой — обезглавить движение.
Узрев недоброе в появлении команды, казаки «с большим ругательным криком», похватав оружие, выбежали из куреней. Голеновский почел за благо воздержаться от попытки ареста Дикуна и Шмалько, удалился ни с чем. Толпы казаков двинулись на ярмарку. Там в сутолоке, шуме и гаме они братались с приехавшими из куреней походни- ками и теми, кто приехал просто побазаровать. Сюда же пожаловал и Котляревский со старшинской свитой. Опираясь на узорчатую трость, обращался то к одной, то к другой группе казаков:
— Надо мирно и полюбовно закончить наш спор. Всему войску польза пребудет.
В одном из густых водоворотов толпы на подобные слова ему кто‑то бросил реплику:
