Усилием воли прогнав прочь воспоминания о детстве, он привычно стукнул ладонью по камню, убедился, что крошиться тот не собирается, потом сбросил с плеч бурку и передвинул на грудь перевязь с алчигами.
Вага, возникший из-за его плеча, вскинул голову вверх и удовлетворенно улыбнулся.
'Отличная погода для набега…' - 'перевел' его улыбку принц. И кивнул в ответ: - 'Ага!'
'Ты - первый?' - жестом спросил побратим.
'Да…' - кивнул Неддар, потом вскинул над головой сжатый кулак и описал им небольшой круг.
Из темноты тотчас же выдвинулся конец здоровенной слеги и ткнул его в предплечье.
Представив себе завистливые взгляды вцепившихся в нее воинов, принц усмехнулся, поудобнее взялся за мокрое дерево, поставил ногу в сцепленные 'стременем' руки побратима, подпрыгнул… и в мгновение ока взбежал к середине стены. Потом слега остановилась, и принцу пришлось удерживать равновесие на мокрых камнях.
Удержал. Правда, не без помощи тех, кто поднимал слегу. Потом нащупал перекладину, примотанную к слеге в двух локтях от края и, перебирая руками, сполз чуть пониже, чтобы упереться в нее спиной.
'Все, теперь - алчиги…'
… Первый клинок вошел в щель по самую рукоять. И так же спокойно вышел обратно. Пришлось вкладывать его в ножны и доставать другой. Потолще и подлиннее.
Этот пришелся впору. И застрял так, как будто являлся частью стены.
Довольно усмехнувшись, Латирдан набросил на его рукоять кожаную петлю, вдел в нее правую ногу и легонечко наступил.
Алчиг держал. Причем надежно. Поэтому принц перенес вес тела на петлю и нашарил следующую щель…
… Стена была скользкой, как лед, а подходящих щелей между камнями - не так уж и много, поэтому по ней приходилось двигаться причудливыми зигзагами. Узенькая полоса между рвом и ее подножием, на которой толпились хейсары, давно пропала в темноте, звуки поглощал непрекращающийся дождь, и в какой-то момент Неддару показалось, что Время остановилось. И уже никогда не двинется вперед!
Всадив в стену очередной клинок и накинув на него кожаную петлю, он задрал голову вверх… и расплылся в улыбке: до зубца стены оставалось чуть больше двух локтей.
'Добрался…' - удовлетворенно подумал он, поставил правую ногу в петлю и… промахнулся!
Нет, сорваться он не сорвался - юность, проведенная в горах, дала себя знать. Но… разозлился. На себя. И, мысленно пообещав принести в жертву Бастарзу десяток откормленных баранов, попробовал еще раз.
Стопа встала на ремень, как в стремя. А взгляд тут же наткнулся на подходящую щель…
