Таков Епишка. Но когда он идет на охоту, дело совсем другое. Вот он отправляется на «сиденку», перед закатом солнца; ни одна собака нейдет за ним. Он пробирается задними улицами, около плетней, чтобы люди не видали и не сглазили его. На голове у него какая-нибудь шапчонка, едва прикрывающая его огромную, седую башку; на ногах особого рода черевики, огромные, белые, шерстью вверх, узкие чинбары, перевязанные веревочкой. Старый зипунишко перетянут ремнем; на ремне висят пороховая мерка- и кинжал, который, обыкновенно, у Епишки мотается за спиной. Тут же заткнут у него мешок: в мешке пульки, порох; кусок хлебца, живая курочка, которая может пригодиться ему завтрашний день, потому что, если бог ничего не даст ему на сиденке, он пойдет караулить ястреба. Поэтому-то, за плечом у Епишки, кроме ружья чуть не в сажень, сеть, намотанная на две длинные палки; кроме этого, с ним кобылка — для фазанов. В руках у него подсошки и конский хвост, чтобы отмахиваться от комаров. Во всех этих вооружениях старик на целые сутки отправляется на охоту, верст за семь от станицы. До места сиденки ему идти лесом, где непривычный человек не проберется и без ноши, а Епишка тащит на себе всю свою принадлежность. Все роды охоты, употребляемые на Кавказе, он знает превосходно, зато никак не может понять моей охоты, т. е. охоты с гончими.
— Что, батенька мой, у тебя за собаки?
— А что?
— Да что — черти, а не собаки. С ними разве можно убить? Ты убиваешь?.. а? Правда, ваше дело такое — убьешь зайчика, чекалку, кошку… дрянь какую… и довольно с тебя: я, мол, хожу для удовольствия! Да это ведь не охота! С этими собаками какая охота! Как вскочат в лес, какой черт им не попадется — лиса ли, заяц ли — они тянь! тянь! тянь! тянь! рады его целый день гонять, пока не убьешь… и за одним каким-нибудь чертом сколько ты, бедный, маешься, сколько зыку наделаешь!.. Тут потихоньку можно бы зверя убить, а он встанет да и пойдет себе! Дожидайся его! Он не дурак; будет тебе лежать тут! как же!.. Нет, батенька, с этими собаками тебе зверя не убить…
Епишка имел полное право говорить это: сначала я никак не мог убить из-под гончих зверя, пока не узнал хорошо местности. И, действительно, местность в Старогладковской очень затрудняет охотника: лес слишком обширен, тянется вдоль всего берега Терека, и во многих местах соединяется с камышами, которые идут далеко в степь, так что, можно сказать, он составляет два огромные, почти сплошные острова, — один ниже станицы, а другой выше, — оба изредка пересеченные маленькими полянами. Кроме того, лес этот так густ, что для охоты за крупным зверем надобно иметь, по крайней мере человек двадцать стрелков, а у меня, всего один охотник, неизменный мой Алексей (он же камердинер и повар, а в случае нужды, кучер, портной и оружейник). Мы охотиться ходили вдвоем, втроем, и, никак не больше, вчетвером, на зайцев, лисиц, чекалок, диких коз и фазанов.
