Уже пополудни Аннабел мечтала лишь о том, как бы ей сбежать, поэтому она сочинила нелепую сказку, что ей необходима шляпка точно такого цвета, как ее новое сиреневое платье, и бабушка, махнув рукой, наконец сказала:
— Ладно, иди! Я больше ни минуты не могу слушать эту твою чепуху.
То, что до сих пор Аннабел не проявляла такого страстного желания обладать модными аксессуарами, казалось, ее не тронуло. Точно так же, как она не обратила внимания на то, что, желая в точности подобрать оттенок шляпки, Аннабел не захватила это платье с собой к модистке.
Впрочем, леди Викерс была глубоко поглощена своим любимым пасьянсом, а также графином с бренди, Аннабел могла нацепить на себя индийский тюрбан, и бабушка на это не сказала бы ни слова.
Аннабел со своей служанкой Нетти отправилась на Бонд-стрит, выбирая самые нехоженые пути к месту назначения. Если бы могла, Аннабел вообще только такие нехоженые дороги и выбирала бы. Но поскольку было невозможно вернуться домой без какой-либо обновки на голову, ей приходилось идти знакомыми путями, надеясь, что свежий воздух прояснит ей мысли.
Разумеется, этого не произошло, а от мелькания прохожих на Бонд-стрит голова ее совсем разболелась. Казалось, что в этот день все высыпали на улицу. Аннабел пихали и толкали, в голове шумело от выкриков и отголосков разговоров, а также ржания лошадей. К тому же было жарко и ей просто не хватало воздуха.
Она чувствовала себя в ловушке. Прошлым вечером лорд Ньюбери дал ей ясно понять, что все еще намерен жениться на ней. Так что было лишь вопросом времени, да он сделает официальное предложение.
Она ощущала такое облегчение, когда считала, что он передумал и больше ее не хочет. Она знала, что ее семье нужны деньги, но если он не попросит ее руки, ей не придется отвечать «да». Или «нет».
Она не свяжет себя с человеком, который ей отвратителен. И не откажет ему, чтобы не мучиться потом вечным чувством вины из-за своего эгоизма.
А чтобы дело стало совсем плохо, она прочла утром только что полученное письмо от сестры Мэри. Та была несколько моложе Аннабел, шла за ней, и они всегда были очень близки. Если бы Мэри не заболела весной воспалением легких, она тоже поехала бы в Лондон.
«Две по цене одной, — высказалась леди Викерс, когда приглашала обеих девочек, обещая представить их свету. — Так всегда получается дешевле».
Письмо Мэри дышало весельем и жизнерадостностью. Оно было полно новостей о доме, об их деревне, местной ассамблее, о сороке, залетевшей в церковь во время службы и закончившей свой полет на голове викария.
