— Если Ясулович, который пригрелся под крылом России, не одумается, мы уничтожим всех его сторонников! — истошно надрывалась Олеся Тищенко. — Пора кончать с российской заразой на территории незалежной Украины!
— Ну, насчет незалежности она загнула, — усмехнулся Игорь. — Украина, как продажная девка, давно уже лежит под НАТО, ЕС и Америкой.
— А Олесю понесло по ветру. — Сашка выразительно покрутил красной мордой. — Теперь или мы, или они.
— Это точно, — как-то вяло согласился Игорь Божко. — Нам от этого не легче. Политик только чихнет, а народ три года вытирается.
— А вот еще что-то… — Завета поймала станцию, которая вещала на таком суржике, который невозможно было понять. — Квартиры отбирают… — сказала она недоумевающе. — «Титульная нация» — у русских и у всех остальных.
— В смысле?.. — подскочил Сашка на сиденье.
— Якобы Тищенко разрешила захватывать пустующее жилье — столько, сколько сможешь. Во Львове настоящее побоище, русских и другие нацменьшинства выкидывают на улицу. И в Хмельницком, и в Киеве, кстати, тоже. Да и вообще, похоже, на всем западе Украины.
— Ну, теперь полный и окончательный раздрай между нациями, — сказал Костя. — А Олеся его официально оформила. Отступать ей некуда.
— В том виде, в котором оно есть, — точно, — согласилась Завета, все еще храня недоуменное выражение на лице.
— Я же говорю, что она действует безошибочно, — добавил Игорь тем самым тоном, который выдает страх.
Завета промолчала и выключила приемник. Костя ей посочувствовал: жить в такой стране и сохранять хладнокровие, это ж какие нервы нужны? Слава богу, мы до такого не докатились. Он посмотрел на Завету внимательней, но ее прекрасное загорелое лицо с черными бровями и яркими, как мак, губами ничего не выражало, кроме сосредоточенности и устремленности вперед. Была ли это житейская мудрость, он не знал. Некоторое время они ехали молча, разглядывая то, что происходило за окнами. На улице Петровского их впервые остановили и проверили документы. Костя вежливо вышел из машины.
— Вы откуда?
— Да вот… — Костя махнул рукой в сторону Текстильщика.
— А… — добродушно произнес усатый седой шахтер, по виду из отставных. — Гарнизон Вяткина. Он молодец, свое дело знает. А насчет вас он уже предупредил, сказал, что будут ехать московские журналисты.
— Да, это мы, — сказал Костя.
— А я сразу догадался! — бодро воскликнул седой шахтер. — Как там наши?
В ожидании ответа он, любопытствуя, заглянул в машину и особенно внимательно посмотрел на Завету. Должно быть, она удивила его яркими губами и маникюром, но он ничего не сказал, подумав, наверное, что она столичная штучка.
