Мы смогли восстановить паритет по людским ресурсам, только добравшись до Днепра. А на протяжении всего долгого переломного года бились с численно превосходящим блоком противника. И в условиях их демографического перевеса – победили. Вот о чём свидетельствует гражданская демография.
КАК БЫЛИ «УБИТЫ» ДВАДЦАТЬ СЕМЬ МИЛЛИОНОВ
В основе всего пула ревизионистских публикаций, требующих радикального пересмотра армейских потерь СССР в сторону повышения, лежат работы к.и.н. Бориса Соколова, который в начале девяностых годов говорил о 14,7 миллионах павших красноармейцев (17), а к началу нового века повысил цифру погибших на Великой Отечественной войне советских воинов до 26,9 миллионов (1).
Работы Соколова отличаются завидной тенденциозностью: с упорством последнего защитника Имперской канцелярии он использует любой предлог, чтобы снизить планку немецких потерь и повысить размеры наших. Так, он с порога отвергает расчёты западногерманского историка Оверманса, насчитавшего 5,3 миллиона погибших солдат Вермахта, предпочитая цифры Мюллера-Гиллебранда (4 миллиона). На долю восточного фронта он относит не 75 % суммарных немецких потерь, а всего лишь 65 %, и т.д.
Самое удивительное из открытий Соколова – его удивительная «стахановская» методика, с помощью которой он утроил советские потери по сравнению с официальными цифрами. Перечислю только наиболее наглядные «ляпы»:
В качестве исходных данных для расчёта берётся всего 1 месяц из 48-ми месяцев войны. Такая выборка, по законам матстатистики, не может считаться представительной и влечёт погрешность методики, измеряемую в сотнях процентов.
Используя альтернативную методику для проверки первой, Соколов полагает, что доля офицеров в общей массе военнослужащих Вермахта и Советской Армии была одинаковой. Фактически доля офицеров в составе вооружённых сил (по меньшей мере, сухопутных) различалась в три с лишним раза: в Вермахте – редко превышала 4 % (18), у нас, с нашей любовью к административному разбуханию и «звёздочкам», – к концу войны выросла до 14 % (2). Немецкие источники указывают на среднюю за войну долю офицеров в 2,5 % (Anteil im Heer durchschnittlich 2,5%, 19). Отсюда возникает риск завышения советских потерь более чем втрое.
Соколов постоянно твердит о гигантских масштабах недоучёта потерь и призывников в Советской Армии. Поэтому он произвольно устанавливает цифру в 43 миллиона призванных (аргументы против – см. выше). Огромную прибавку к данным военкоматов Соколов лихо объясняет призывом миллионов людей непосредственно в части, минуя военкоматы. Он не принимает во внимание то, что документы подавляющего большинства воинов, призванных непосредственно в части, всё равно рано или поздно должны были попасть в военкоматы по месту жительства.
