Признавая, что санитарные потери в госпиталях учтены гораздо лучше, чем безвозвратные потери на фронте, Соколов, тем не менее, выводит цифру убитых, превышающую уровень санитарных потерь (всего в наших госпиталях учтено 22 миллиона 326 тысяч раненых и больных, 20). Хотя всем известно, что санитарные потери, как правило, примерно втрое выше безвозвратных. Чтобы выйти из этой логической западни, Соколов с лихостью допускает, что у русских санитарные и безвозвратные потери были почти одинаковы (21). Прямо-таки нобелевское открытие в области этнической физиологии! У немцев на трёх раненых – один погибший, у американцев, у японцев – тоже, а русского (в «истории Соколова») чуть задело осколком – и сразу в гроб.
Соколов весьма детально расписывает свой виртуальный баланс движения военнослужащих через Советскую Армию: почти 43 миллиона призвано, 26,9 миллионов погибло на фронте (в т.ч. 4 миллиона – в плену), 12,4 миллиона осталось в строю к концу войны, оставшиеся 3,6 миллиона комиссованы в тыл, в том числе по инвалидности (1). Если такую же ущербную методику баланса (где просто не поместился ряд важных статей убыли – например, пленные, дезертиры, заключённые и т.д.) вместе с признанными Соколовым цифрами приложить к Вермахту, то получится, что в тыл было комиссовано не менее 10 миллионов немецких солдат. Возникает вопиющая диспропорция! Поскольку главной причиной для отправки в тыл были болезнь или инвалидность, на 100 погибших красноармейцев приходится 6-12 искалеченных, а на 100 погибших германцев – целых 100-200 калек. Похоже, в «войне Соколова» использовалось какое-то программируемое анатомическое оружие: осколки немецких снарядов и бомб норовили угодить прямиком в голову и в сердце, а русские осколки летели исключительно в руки и ноги противника.
Чтобы подтвердить свою правоту, Соколов ссылается на компьютерную базу данных Музея на Поклонной горе, где числится 19 миллионов имён погибших. Но в других работах он сам упоминает, что 2 миллиона из них – гражданские лица, а масштабы двойного учёта в Музее (когда одно и то же лицо дважды внесено в списки по заявлениям двух и более близких) колеблются от 29 % до 58 % (22). Отсюда нетрудно понять, что реально во всероссийской базе данных числится от семи до двенадцати миллионов погибших военнослужащих, но никак не больше! (И этот диапазон очень близок к научно обоснованным, демографическим оценкам потерь!).
Чтобы свести общий баланс военных и гражданских потерь, Соколов в своей фантасмагорической манере увеличивает предвоенное население СССР до 209 миллионов (1). Однако это не вяжется ни с одним демографическим исследованием. В оценках демографов фигурируют цифры от 195 млн. чел. до 197,5 млн. чел., в зависимости от отношения к достоверности переписи 1939 года. Занизить эту перепись было крайне рискованно, поскольку организаторы предыдущей переписи 1937 года, «не сумевшие» дать нужный правительству результат, были почти поголовно репрессированы. По сравнению с расчётами лучших демографов страны, соколовский баланс завышен на 12-14 миллионов человек только за счёт предвоенных цифр (есть вопросы и к послевоенным).
