Очень важным здесь было то, что постепенно входившие в состав Русского государства, а затем Российской Империи мусульманские народы, сохраняли, как и другие «коренные инородцы», свою правовую систему — шариат и адаты (обычаи). «Инородческое право» применялось внутри данного народа или общности и не затрагивало общерусского. Это было органично общей парадигме развития.
Такая система в целом пребывала незыблемой вплоть до середины XVII века. Соборное Уложение 1649 г. — рубеж этой сложной и развитой системы, которая, если бы продолжала оставаться основой Русского права, могла бы превратиться в нечто подобное англосаксонской правовой системе, очень жизнеспособной и радикально по сей день отличающейся от романо-германской. Однако случилось иначе. После церковного раскола византийское право в целом стало уделом старообрядцев (включая мирян), а среди никониан право (любое) стало быстро терять сакральное измерение. Вместе с ним «старожильное право» целиком уходило в крестьянскую среду, а дворянство стало быстро усваивать европейско-масонские правовые теории («конституционализм», «гражданское общество» и проч.). Тем не менее, вплоть до Указа 1762 г. о дворянской вольности ситуация была «обратимой».
В XIX веке верность «европейскому праву» и неприятие народных правовых обычаев уже объединяло всю элиту правовой мысли, от М.М. Сперанского до К.П. Победоносцева. На европей- ских основах были проведены реформы 60-х годов, европейское право лежало в основе Уголовного и готовившегося Гражданского Уложений. Тем самым русские «отчуждались» от своего старинного права. А мусульмане тем временем законно жили по шариату.
Большевики не только не изменили ситуацию, но ее усугубили. За основу формировавшегося советского права была взята романо-германская правовая система и в нее включены чисто идеологические положения марксизма, вместе с которыми родилась «химера» (в гумилевском смысле). Это касалось и государственного права, и конкретных отраслей. «Живым правом» были внутрипартийные нормы и собственно идеология (без оценок). Советская система осуждала «правовой нигилизм», но на нем и держалась. Не случайно, когда власть стала буквально выполнять требования диссидентов о соблюдении Конституции, СССР рухнул. И тогда на его обломках пошла уже совершенно открытая рецепция западного права, еще более чуждого народному сознанию, чем «социалистическое право». Но в этом случае хрестоматийный вопрос «Как решать будем, по закону или по понятиям? » не случаен.
