Вейнлав. Ая хоть и видел вчера свою Араминту, но тоже сгораю от нетерпения. (Уходит.)
Беллмур. До чего ж я ненасытен в любви! Кто другой, не довольствуясь тем, что он раб высокой страсти и одновременно услаждается с полудюжиной самолично приобретенных любовниц, принял бы на себя еще и заботы Вейнлава только потому, что их груз слишком тяжел для его плеч? Таким образом, я не только вынужден спать с чужими женами, заменяя мужей, но и взвалить на себя более трудную задачу - ублаготворить чужих любовниц. Пора, пора остановиться, иначе не выдержу: плоть моя и кровь тоже не вечны.
Входит Шарпер.
Шарпер. Сожалею, что застаю тебя за таким занятием, Нед. Когда человек начинает рассуждать сам с собой, считай, что он погиб.
Беллмур. Шарпер? Рад видеть тебя.
Шарпер. Ты что такой задумчивый? Разве Белинда стала жестока с тобой?
Беллмур. Нет, это не из-за нее. Сегодня мне предстоит важное дело, которое следует обдумать.
Шарпер. Скажите на милость! Какое еще важное дело может у тебя быть?
Беллмур. Так вот, знай: я должен доконать олдермена. Видимо, мне суждено нанести, ему последний удар и даровать ему титул рогоносца, дабы он сравнялся в достоинстве с остальными своими собратьями. Словом, мне придется извиниться перед Белиндой.
Шарпер. Ей-богу, лучше уж вовсе откажись от нее: надежды сделать ее своей любовницей у тебя нет, а для жены она слишком горда, ветрена, жеманна, остра на язык и красива.
Беллмур. Но денег и у нее не может быть слишком много. Не шути, Том: речь идет о двенадцати тысячах фунтов. Верно, Белинда - страшная щеголиха и жеманница, но я от всей души верю, что плутовка любит меня: она никогда не сказала обо мне доброго слова, но и бранить меня никому не позволяет. К тому же у нее, как я сказал, двенадцать тысяч фунтов. Гм... А знаешь, с другой стороны, она не кажется мне такой уж жеманной. Я воздаю ей должное, но, в конце концов, женщина - это только женщина. Конечно, я не сомневаюсь, что как таковая она мне понравится: разрази меня бог, если я не люблю весь женский пол!
Шарпер. А вот человек, который столь же пылко клянется, что ненавидит его.
Входит Хартуэлл.
Беллмур. Кто? Хартуэлл? Согласен, но он умеет и кое-что почище. Ну, Джордж, где ты сегодня выкладывал свои ядовито-злобные истины, развлекая общество, как врач развлекает собеседников рассказом об их болезнях и немощах? Какую леди ты разочаровал, убедив, что лицо, которое она подмалевывала себе все утро, - отнюдь не ее собственное лицо? Мне ведь известно, что ты, невежа, так же неблагосклонен к женщинам, как зеркало к красавице, перенесшей оспу.
