— Вы знаете, Михаил, — сказал Чечетов. — Скажу вам откровенно. Я думаю, что это просто аппаратный сбой. В бюрократическом смысле, я имею в виду. Не более чем. Мы слишком усложняем дело, когда об этом задумываемся, оно намного проще, и ключ к разгадке находится не где-нибудь, а прямо у нас в руках. Надо только сложить эту простую мозаику.
— Аппаратный сбой? — переспросил Лунин. — Что это значит?
— Это очень просто, — сказал Чечетов. — Кому-то отдали какое-то указание или предписание. И этот кто-то понял его слишком… вольно, скажем так. Или и сам начал своевольничать. Но предписаний здесь раздавалось множество, особенно в предвыборной горячке. И все группы глубоко засекречены, причем часто сами не знают, чем именно они занимаются и какова конечная цель всего этого. Вот и получилось то, что получилось. В принципе, рано или поздно этого следовало ожидать.
— Это не слишком продвигает меня к разгадке, — признался Лунин.
— Не ждите сразу ответов на все вопросы, — со смехом ответил Чечетов. — Ну что, вы хотели еще что-то узнать? Или вопросы исчерпались тоже, вслед за ответами?
— Нет, пожалуй, на сегодня хватит, спасибо, — сказал Лунин. — Все же мне кажется, вы преувеличиваете мою близость к разгадке. Как раз сейчас я понимаю еще меньше, чем мне казалось, я понимал вначале.
— Это самое обычное дело, — сказал Чечетов. — Но в какой-то момент, бывает, что и непонимание превращается в понимание. Одним скачком.
— Спасибо, — еще раз сказал Лунин. — И спасибо за кофе.
— Пожалуйста, Михаил, — ответил Чечетов, опять с улыбкой. — Заходите еще, когда столкнетесь с какими-то загадками. Всегда рад вас видеть.
Лунин попрощался и вышел из кабинета. Беседа с Чечетовым, как всегда, давала богатую пищу для размышлений.
На улице уже стемнело, в небе зажглись звезды. Быстрым шагом, чтобы согреться, Лунин двинулся в сторону своего дома. На сегодня все дела были закончены, и хотя успехов особых не было, на завтра у него, по крайней мере, была понятная ему работа.
Он сам не знал, почему он не сказал Чечетову о предсмертном шипе умирающего, и потом произнесенной вслух фамилии. Его немного уязвляло, что Чечетов как будто разбирается во всем этом лучше, чем он, и он хотел хотя бы какие-то ценные и новые сведения оставить за собой — возможно, причина была в этом. Лунин все-таки реально занимался расследованием, а Чечетов сидел у себя в кабинете, погруженный в какие-то другие дела, и щелкал эти орешки как бы мимоходом. Лунину хотелось оставить что-то и для себя.
