В углу купе сидела леди в очках. Она держала в руках какие-то длинные полосы бумаги и что-то исправляла в них остро отточенным карандашом.
Когда поезд тронулся она спросила:
— Что сказал этот мальчик?
И Освальд ответил ей:
— Он сказал «Счастливой охоты», — это из «Маугли».
— Очень приятно, — сказала Леди, — я очень рада познакомиться с людьми, которые хорошо помнят историю Маугли. Куда же вы сейчас направляетесь? В зоологический сад — на встречу с Багирой?
Мы тоже обрадовались, потому что и нам было приятно познакомиться с человеком, который хорошо помнит Книгу Джунглей.
И Освальд сказал ей:
— Мы намерены восстановить пришедший в упадок Дом Бэстейблов. Мы обсудили уже разные способы и хотим испробовать все, что нам удалось придумать. Ноэль хочет попробовать издать свои стихи. Как вы думаете, хорошие поэты получают много денег?
Леди рассмеялась — она вообще была очень веселая — и сказала, что она тоже что-то вроде поэта, а эти длинные полосы бумаги — гранки ее нового сборника рассказов. Прежде, чем книжка станет настоящей книжкой, ее печатают на таких длинных полосках, а писатель может делать там всякие исправления, чтобы те, кто печатал, поняли, какие они идиоты, раз они не могут сразу напечатать так, как имел в виду писатель.
А мы рассказали ей все о поисках сокровища и о дальнейших планах. Потом она попросила посмотреть стихи Ноэля, но он закапризничал, и тогда она сказала: Давай сделаем вот что: ты покажешь мне свои стихи, а я покажу тебе свои, — и он согласился.
Веселая леди прочла «Гибель Малабара» и сказала, что ей очень понравилось, и картинка тоже. А потом она сказала: «Я тоже, как и вы, обычно пишу серьезные стихи, но тут у меня есть один стишок, который может вам понравиться, потому что он про мальчишку». Она отдала его нам, и поэтому я могу его переписать, и я вставляю его здесь в книгу, чтобы вы знали, что даже взрослые леди бывают иногда вполне разумными. Мне это понравилось даже больше, чем стихи Ноэля, хотя ему-то, я конечно, сказал, что его стихи мне нравятся куда больше, а то у него был такой вид, как будто он вот-вот заплачет. Это, конечно, неправильно, потому что надо всегда говорить только правду, даже если кому-нибудь это неприятно, но не мог же я допустить, чтобы он разревелся прямо в купе лондонского поезда.
Вот какие стихи написала эта леди:
Когда просыпаюсь я сказочным утром,
Мне красное солнце смеется в окно.
Я радуюсь новому дню, и как будто
Все новые игры приносит оно.
