Неожиданно Сид Джейрано запел высоким голосом: «О, мое солнце!..» Он пел старательно, с чувством, глядя прямо перед собой. Кончив петь, толстяк зевнул, улегся на пол и моментально захрапел.
— Можем считать, что экипаж укомплектован, — буркнул Леро, — осталось придумать название нашему кораблю.
— Назовем его «Искатель»! — тут же предложил Коля. — Корабль, который ищет приключений.
— Только бы он не нашел их слишком много. — Леро угрюмо взглянул на спящего Сида. — Впрочем, не возражаю. Пусть будет «Искатель». А что мы будем делать с этим бутузом?
— Завтра станет ясно.
Коля собрал со стола крошки хлеба и разделил их между собой и Леро. Слизнув с ладони свою порцию, он задумался. Кто такой Джейрано? Простой обжора? Авантюрист? Или что-нибудь похуже...
Толстяк храпел, и звезды, подхваченные его дыханием, бились, как насекомые, о стекло иллюминатора.
...Для злодея он слишком толст. Скорей всего, веселый неудачник, мелкий мошенник...
На всякий случай Редькин привязал к ноге Сида две алюминиевые кастрюльки, спрятал под свою подушку столовый нож и только тогда запрыгнул в гамак.
— Береженого бог бережет, — одобрительно заметил Леро, наблюдавший за Колиными действиями.
— Если друг окажется вдруг... — многозначительно отозвался Редькин, устраиваясь поудобней.
Они понимающе переглянулись, и через несколько минут весь экипаж «Искателя» погрузился в сон.
На рассвете воздухоплаватели были разбужены страшным грохотом и воплями Сида. Котлетоглотателю приснилось, что за ним гонятся обманутые и разъяренные корколанцы, он подскочил, загремели кастрюли, и объятый ужасом толстяк заметался по кабине. Попытки Редькина и Леро остановить обезумевшего Сида успеха не имели.
— Беднягу придется пристрелить, — печально сказал Леро, — а жаль. Он мог бы жить.
Джейрано остановился, обмяк, сел на пол и заплакал. Сгорая от стыда, Коля подошел к нему, отвязал кастрюли и погладил Сида по голове, стараясь не задевать шишку голода.
— Извините, Сид, — сказал Коля, — это я привязал железки. Не обижайтесь. Обычная предосторожность... Мы вам верим.
— Не верите вы мне, — раскачиваясь, как плакальщица, причитал Котлетоглотатель, — не верите... Я безобидный, бесхребетный, разве можно меня опасаться... Откройте дверь, я покину вас. Я задыхаюсь в атмосфере подозрительности. Откройте! Слышите? Я должен покинуть корабль. Не держите меня!
— И пожалуйста! — Редькин презрительно хмыкнул. — Никто вас не держит! Ищите себе другую атмосферу.
