- Этот, - он указал на меня, - за тебя, что ли будет?
Слава хотел ответить, но я опередил его, капитулировав:
- Нет, он просто попросил меня прийти сюда. Я не скин, я не за фашистов. Ведь можно решить...
- Тогда в сторону, - я, не глядя на друга, отступил подальше и стал безмолвным наблюдателем за поединком между одним человеком и озверевшей ордой, которой командовал Расул. Я считал, что выполнил свой долг по поддержке Славы. В конце концов, это же была не моя разборка? Я никогда никого не унижал по национальному признаку, так почему мне страдать от этого? Фашисты ведь они за Гитлера... ох, что тогда творилось в моей голове! Каких только оправданий я не выдумывал!
- Расул, - начал Слава, - ты теперь командуешь сворой обезьян?
Смуглая волна качнулась было по направлению к пареньку, но её властным окриком удержал в повиновении высокий мужчина в чёрной кожаной куртке и поседевшей щетине на подбородке. Я узнал отца Расула, который пару раз приходил на родительское собрание, и одиночкой сидел в углу вместе со своим отпрыском. Расул часто хвастался, что он держит одну из организованных преступных группировок.
- Раз тот один, - властно сказал он, - то пусть наш разбирается сам.
Это стало командой к будущей драке. После небольшой перепалки, они вцепились друг в друга. Не смотря на борцовские навыки Расула, Слава сделал подсечку и рухнул сверху на Обои. В его руке тут же появился кастет, который смачно врезался в скулу парня, который, не долго думая, завопил:
- Помогите!
Слава не успел снова занести руку, как мощным пинком под рёбра был скинут с Расула. По его спине с гулом ударил железный прут, отчего скинхед буквально влип в землю. С визгом, который бы оценил Дарвин, его начали пинать и охаживать по голове оружием. Седой мужчина в это время помогал подняться сыну, залитому кровью и обезумевшему. Он, вторя повелительному окрику отца, растолкал помощников и попытался рывком поставить Славу на колени.
- Отвалите! Это... я сам. У меня к фашне дело.
Голова скина была густо полита кровью, как повидлом. Он, покачиваясь, встал, прижимая руки к рёбрам. По наследству от Славы мне досталось несколько секунд долгого, осуждающего взгляда. Я должен был помочь тому, кого недавно считал другом, но от вакханалии страха, который устроил макабр во внутренностях, единственное, что я мог сделать, так это обмочиться. После нескольких злых ударов, пришедшихся по лицу Ника, от которых тот всё же не упал, он нашел в себе силы сказать Расулу:
