Педро уже скрылся из виду. По следу оглобель в мягком лесном грунте я пустился вдогонку. Вот кольцо от валька, вот большая гайка, чуть подальше — постромочная цепь, а вот и оглобли, застрявшие между двумя стволами. Отсюда путь мне указывали только следы копыт Педро. Он шел то зигзагами, то кругами, пока не добрался до проезжей дороги и не побежал домой.
Я застал Педро в саду, он мирно пощипывал травку. Увидев меня, он оглянулся:
«В чем дело?»
— Эх ты, удирака!
«Трах-тарарах гнался за мной!»
Что я мог возразить? Он боялся собственной упряжи, как трусливый человек боится своей тени.
— На чем же мы теперь будем ездить? — хныкал Илья.
Я уселся за свой роман; я приучил себя выполнять дневное задание, какие бы треволнения ни принес мне день. Отправляясь за хворостом, я рассчитывал немного отдохнуть, а тут едва не случилось несчастье.
Вечером к нам во двор пожаловал сосед.
— В лесу у озера валяется одно колесо.
Я-то лучше знал, сколько колес валяется у озера, и по частям собрал тележку. Недостающие мелочи я принес из дому.
Взошла луна. Наша тележка стояла на берегу, уже нагруженная хворостом. После ужина я починил упряжь, взял Илью за руку и повел его к озеру.
— Вот и тележка, видишь?
— А где она была, папа?
— На ней приехала луна.
Мой авторитет отца и кучера был восстановлен.
Вот и цапля уже улетела. Всю весну и лето, до глубокой осени, она летала мимо нашего двора.
«Вкусно ли? Вкусно ли?» — спрашивала она, летя к ручью. А возвращаясь с набитым зобом, кричала: «Ох, как вкусно! Ох, как вкусно!»
Когда сидишь за письменным столом в нетопленной комнате, стынут ноги. От долгого сидения застаивается кровь. Я пошел в сарай рубить сечку. Очень скоро моя кровь быстрей потекла по жилам. Мне стало так жарко, что я снял свою синюю рабочую куртку и в одной рубашке снова принялся рубить сечку.
В конюшне творились чудеса. Утром я нашел на дне дочиста вылизанной кормушки две монеты — в один пфенниг и в десять. На обеих монетах виднелись следы лошадиных зубов. Я положил деньги на письменный стол.
На следующее утро в пустой кормушке лежали две пятипфенниговые монеты.
— Ты что, вздумал платить за корм?
Педро молчал. И эти монеты я положил рядышком на письменный стол.
Когда я пишу, жена, случается, заглядывает в мою рукопись.
— Да ты никак задумал погубить своего героя? — спросила она.
— Это только так кажется.
Жена потрогала надкусанные монетки.
— Ты что, мелочь копишь?
— Это только так кажется.
