не потому что оно маленькое, а… Наоборот! Потому что оно — большое! Потому что оно огромное. Такое огромное, что может слизнуть меня и тех, кто меня преследует, и эти громадные валуны, так же легко и просто, как язык слизывает соринку из глаза. Даже не заметив… Но оно заметило меня, и оно наблюдает за мной — не смотрит, а рассматривает с каким-то… С равнодушным и холодным любопытством. И я чувствую на себе тяжесть этого холодного взгляда, я физически ощущаю, как он тяжел и равнодушен, как может быть, какая-нибудь букашка чувствует на себе взгляд большого хищного зверя, прилегшего отдохнуть в траве, случайно зацепившего взглядом ее крошечные судорожные трепыхания и лениво рассматривающего ее откуда-то сверху своими холодными желтоватыми глазами. Ну да, букашка не видит зверя, не может видеть — он слишком огромен, но… Она может что-то чувствовать. Примерно то же, что я сейчас…
Но мне некогда сейчас думать об этом, я должна бежать так же, как букашка должна трепыхаться, и я бегу, вернее, словно плыву, потому что все движения замедлены, но силы тратятся, как при сумасшедшей скачке, и… силы почти на исходе. До песчаной глыбы остается совсем чуть-чуть, еще немножко, еще капельку, но живот уже сводит судорога и в бок впивается острая игла пронизывающей, режущей, рвущей боли. Я прижимаю ладони к животу, раскрытым ртом ловлю воздух, малюсенькими порциями проникающий в мои легкие, заставляю себя сделать еще два шажка вперед, еще один, заношу ногу для следующего и…
Из-за торчащего совсем рядом песчаного валуна спокойно выходят они.
Двое из личной охраны моего благоверного. Слева, чуть приотстав, идет безликая тупая скотина — гора мышц с плоским как блин лицом и узкими косыми щелочками глаз, а справа… Ну, конечно, кто же еще… Хорек!
Хорек, со своей плотоядной ухмылочкой на смазливой морде, в туго обтягивающих задницу и узкие бедра джинсах, кожаной куртке и остроносых мокасинах на высоких каблуках. Голубая мечта любой дешевой шлюхи из парфюмерного отдела. Кумир всех крашеных блондинок, переваливших за тридцатник и не дотягивающих до сорокушника. И даже сейчас, несмотря на колющую иглу в боку и противные липкие толчки страха в животе, я чувствую, как от вида его обтянутых джинсами бедер у меня рефлекторно вздрагивает матка и рядом с ней становится тепло и… Влажно.
Я отвожу занесенную для шага вперед ногу назад, начинаю пятиться, но… Другая нога неожиданно сгибается в колене, я теряю равновесие и падаю навзничь — распластываюсь на песке, раскинув руки и ноги, как выброшенная на берег медуза. Плащ распахивается, выставляя на обозрение подходящих все ближе и ближе мужиков всю меня — раскрытую, развернутую и… Кошмарно…
