— После чего?
— После похорон, — почти шепотом говорю я. — Я хочу… Я должна быть на похоронах Хорька.
* * *
Хорька и его охранника похоронили через пять дней. Самих похорон я почти не помню — все проходило, как в тумане, потому что…
Пять ночей я почти не спала. Я трахалась с Ковбоем, я затрахивала его, как и собиралась, но… Собиралась я это делать из садистских побуждений — хотела помучить его, заставить поболеть, хотя бы поныть рудиментарный отросток его совести, — а делала совсем не поэтому. Я не хотела засыпать.
Стоило мне заснуть, как я проваливалась в жуткий, тупо повторяющийся кошмар
(… Ты еще не знаешь, что такое настоя-а-ащий стра-а-ах… Знаю! Теперь — знаю!..)
— оказываюсь там, где сверху, в мертвой серой пустоте висит багровый
(диск?.. Обруч?.. Тарелка?..)
круг, а внизу… Повсюду, на сколько хватает глаз, простирается красный — местами почти алый, а местами тускло багровый, — песок. И взгляду не за что зацепиться, разве что за огромные песчаные глыбы,
(валуны?…)
образованные из того же песка, из слипшихся друг с другом песчинок,
но почему-то взгляд не может за них зацепиться, взгляд соскальзывает с них, и…
… Я бегу по этому красному песку, босая, в черном мужском плаще, накинутом на голое тело — любимом плаще моего мужа, моего хозяина, — зажав в руке неизвестно откуда взявшуюся здесь
(А откуда взялась здесь я — что, известно?…)
босоножку. Я бегу, меня гонит страх, я знаю, что они где-то рядом, что они вот-вот настигнут меня, и страх толкает меня вперед, не дает остановиться хотя бы на секунду и прикинуть, откуда они могут появиться, и… Я бегу, вернее, пытаюсь бежать, но движение получается как в замедленной съемке — ну правильно, так часто бывает во сне, а это же сон, я знаю, что это сон, но от этого страх не становится меньше. Наоборот, от этого страх только усиливается и колотится в висках, в животе, в груди противными, липкими толчками, сдавливает легкие, тяжелыми комками застывает в глотке и мешает дышать.
Вперед. Я должна двигаться вперед, потому что… Почему? Зачем? Может быть, чтобы укрыться вон за той глыбой, за тем огромным валуном? Может быть я сумею спрятаться там и переждать?… Нет, я знаю, что ничего не выйдет, знаю, что все напрасно, но… Еще я знаю, я чувствую, что кто-то наблюдает за мной. Нет, не они и вообще не… Не человек, не живое человеческое существо, может быть даже не кто-то, а что — то. Его нигде не видно, но не потому, что оно прячется,
(Оно не может прятаться…)
