Мечислав Феллицианович еще дальше просунулся в щель между стеной и кушеткой, старался дышать мелко, не заполняя легкие полностью крутыми запахами чулана, да так и уснул. Ему снилась нагая Александра Аркадьевна, стоящая посередине жаркой пустыни и беспрестанно обмахивающаяся веером. За ней, насколько хватало взора, простирались желтые пышущие жаром пески. Она не замечала бывшего супруга, и он, дабы обратить на себя внимание, кашлянул. Александра Аркадьевна продолжала стоять к нему боком и задумчиво смотреть в даль. Он кашлянул еще и еще. Наконец, она грациозно повернула голову, заметила его и произнесла натуженно и хрипло:
— Просыпайтесь, барин…
— Да просыпайтесь же. — Тяжелая рука ухватила его за плечо и стала нещадно трясти. — Горим!
Антоан открыл глаза и увидел прямо перед собой встревоженное лицо Степана с вытаращенными глазами.
— Ну слава Богу, — выдохнул он, стаскивая Голицына с постели. — А я уж ненароком подумал, не угорели ли вы часом.
— А что, что такое? — не понимающе моргал глазами Антоан.
— Горим, Антоша, аль не чуете?
С этими словами в щель между дверью и полом вкатился клуб дыма.
— Убираться отсель надоть. И поскорее.
Старик оделся, схватил котомку и саквояж барина и плечом открыл дверь. В лицо ему пыхнуло жаром близкого огня. Половина гостиной была объята пламенем, готовым вот-вот отрезать им выход из дома.
— Быстрее, барин, быстрее, — прикрикнул Африканыч на Голицына и, в нетерпении схватив его за руку, потащил из чулана. — Сгорим ведь заживо к чертям собачьим.
Они миновали уже середину комнаты, когда на ее тлеющий пол повалилась одна из боковых дверей, уже объятых пламенем. Следом за ней из дыма и огня с надрывным кашлем вывалились две дамы, одна поболе и покруглее, другая тоньше и поменьше, но обе равно похожие на тряпичные кули. Согнувшись буквами «зэт» в душащем их кашле, они не могли уже сделать и шагу. Та, что была тоньше, упала на бок, другая, в тщетном усилии поднять ее, плюхнулась обширным задом на пол.
Голицын, вырвавшись из рук Африканыча, подбежал к дамам и, схватив больший из кулей, потащил его к дверям. Скоро, чертыхаясь и кляня все, на чем свет стоит, его ношу перенял Степан и скрылся в коридоре.
Антоан, шумно выдохнув, бросился назад, подхватил скрючившуюся на полу девушку, у которой уже тлел подол платья, и перебросил ее на плечо, благо этот куль оказался много легче. Быстро, насколько позволяла ему ноша, он пробежал гостиную, миновал сени и ступил на крыльцо. Здесь Степан принял у него девушку и понес дальше от дома. Голицын сделал шаг, другой, над головой раздался вдруг страшный треск и грохот, и сильный удар в голову опрокинул его наземь. Последнее, что он увидел, были огромные выпученные глаза Африканыча и его раскрытый рот, застывший в беззвучном крике.
