Эдит разучила их за одну ночь. Нот она не знала, ей помогла ее аккордеонистка. Это были популярные парижские песенки, одна из них была "Лэ мом дэ клош".
- Между прочим, как твоя фамилия? - спросил Лепле, когда она пришла на репетицию.
- Гассион.
- Не годится для сцены. А еще какого-нибудь имени у тебя нет?
- Я выступала еще как мисс Эдит.
Лепле улыбнулся. Эдит покраснела.
- Так. Ну, а еще не было псевдонима?
- А еще... был псевдоним Таня.
- Ну, это подошло бы, если б ты была русской.
Эдит стояла перед ним хрупкая, бледная. Маленькие выразительные кисти рук беспомощно висели вдоль узких, мальчишеских бедер, обтянутых дешевой юбчонкой.
- А еще я выступала под именем Дениз Жэй... Югетт Элиа...
- Не знаменито, - отмахнулся Лепле. Он долго и пристально глядел на нее, а потом сказал:
- Ты все же настоящий парижский воробей. На арго воробей- "пиаф", вот и будешь выступать под именем Эдит Пиаф.
Эдит получила новое крещение на всю жизнь. После репетиции Лепле указал на ее залатанную юбку.
- У тебя есть что-нибудь поновее?
- Есть почти новая юбка, тоже черная... И почти готов черный пуловер, который я вяжу сама... - Она вдруг снова покраснела и засмеялась. - Очень люблю вязать... Так незаметно время проходит. - Она снова стала серьезной. Только я не связала рукавов...
- До завтрашнего вечера довяжешь?
- Конечно, довяжу!
Эдит вязала весь день, вполголоса напевая новые песенки. Вечером в театре, запершись в своей уборной, она лихорадочно довязывала рукав к первому вечернему туалету.
- Ну как, готово? - Лепле каждые пять минут заглядывал в уборную.
Но рукав так и не был довязан.
- Твой выход! - открыл дверь Лепле. - Придется выходить без рукава.
Знаменитая в то время певица Ивонна Валлэ, услышав Эдит впервые на репетиции, прониклась к ней симпатией и подарила ей свой чудесный шарф из белого шелка. Этот шарф спас положение.
- Прекрасно, - обрадовался Лепле, увидев шарф на спинке стула. - Наденешь шарф. Поменьше движений! Смотри не поднимай рук! - напутствовал он свою протеже. Затем он вышел на сцену и объявил уважаемой публике, что сейчас покажет мом - бродяжку, которую нашел на днях на улице.
- У нее нет вечернего платья. На ней юбчонка в четыре су. Она без грима, без чулок... Это дитя Парижа. Примите ее снисходительно. Вот она - Эдит Пиаф!
И перед взыскательной, сытой публикой, пришедшей сюда в театр-кабаре, чтоб повеселиться, появилась бледная, худенькая уличная девчонка. Из-под сверкающего белизной шарфа с бахромой виднелась коротенькая черная юбка. Худые ноги неуклюже переступали на высоченных каблуках.
