Эмигранты | страница 19
Как объяснить в простых словах
Тревогу зимнего рассвета
На петербургских островах,
Когда, замучившись, несется
Шальная тройка поутру,
Когда, отстегнутая, бьется
Медвежья полость на ветру,
И пахнет влагой, хвоей, зверем…
И за верстой верста бежит,
А мы, глупцы, орем и верим,
Что мир лишь нам принадлежит.
Бабье лето
Нет даже слова такого
В толстых чужих словарях.
Август. Ущерб. Увяданье.
Милый, единственный прах.
Русское лето в России.
Запахи пыльной травы.
Небо какой-то старинной,
Темной, густой синевы.
Утро. Пастушья жалейка.
Поздний и горький волчец.
Эх, если б узкоколейка
Шла из Парижа в Елец…
Потонувший колокол
Ночью был ветер. Стучало и звякало.
Стоном стонало в верхушках осин.
Где-то в трубе причитало и плакало,
Прямо как в повести «Домби и сын».
Вдруг захотелось поленьев березовых,
Кафельной печки… Чтоб снег пеленой
Сыпал за окнами дома Морозовых.
Помните… там, на Тверской… На Ямской…
Георгий Владимирович Иванов
1894–1958
«Я не хочу быть куклой восковой…»
Я не хочу быть куклой восковой,
Добычей плесени, червей и тленья,
Я не хочу могильною травой
Из мрака пробиваться сквозь каменья.
Над белым кладбищем сирень цветет,
Над белым кладбищем заря застыла,
И я не вздрогну, если скажут:
«Вот Георгия Иванова могила…»
И если ты — о нет, я не хочу —
Придешь сюда, ты принесешь мне розы,
Ты будешь плакать — я не отличу
От ветра и дождя слова и слезы.
«Зеленою кровью дубов и могильной травы…»
Зеленою кровью дубов и могильной травы
Когда-нибудь станет любовников томная кровь,
И ветер, что им шелестел при разлуке: «Увы»,
Увы, прошумит над другими влюбленными вновь.
Прекрасное тело смешается с горстью песка,
И слезы в родной океан возвратятся назад…
— Моя дорогая, над нами бегут облака.
Звезда зеленеет, и черные ветки шумят!
Зачем же тогда веселее земное вино
И женские губы целуют хмельней и нежней
При мысли, что вскоре рассеяться нам суждено
Летучею пылью, дождем, колыханьем ветвей…
«Охотник веселый прицелился…»
Охотник веселый прицелился,
И падает птица к ногам,
И дым исчезающий стелется
По выцветшим низким лугам.
Заря розовеет болотная,
И в синем дыму, не спеша,
Уносится в небо бесплотная,
Бездомная птичья душа.
А что в человеческой участи
Прекраснее участи птиц,
Помимо холодной певучести
Немногих заветных страниц?
«Это качается сосна…»
Это качается сосна
И убаюкивает слух.
Это последняя весна
Рассеивает первый пух.
Я жил, и стало грустно мне
Вдруг, неизвестно отчего.
Мне стало страшно в тишине
Биенья сердца моего.
«С пышно развевающимся флагом…»
Книги, похожие на Эмигранты
