Вокруг избы, которую я использовал как наблюдательный пункт и командный пост, гранаты и снаряды разнесли практически все здания. Мой маленький домик, его три вишневых дерева и замерзший колодец каким-то чудом уцелели во время огневого налета. Старая крестьянка, которая с ужасом смотрела на зазубренные пробоины в стенах, все-таки вернулась в свою хибарку.
Но две ее соседки были разорваны на куски в рождественскую ночь, как раз когда они ели борщ. Снаряд влетел точно в маленькое окошко.
На фронте смерть встречается повсюду. Она только и ждет, чтобы кто-то потерял голову или отступил.
В бою испуганный солдат это мертвый солдат. Отвага делает человека сильным, даже почти неуязвимым. Со смертью нельзя примириться, но следует смело смотреть ей в лицо.
***
Наступил новый, 1944 год.
Мы предпочли бы, чтобы сразу наступило третье или четвертое января, чтобы дни сразу стали обычными, когда ты уже не думаешь вообще или думаешь как можно меньше.
Но нам пришлось ожидать новой атаки со стороны ублюдков. Неужели в эту полночь они повторят свой рождественский спектакль?
Мы получили приказ ожидать атаки. Предполагалось, что они атакуют накануне Нового года.
Два взвода моей роты в темноте выдвинулись на заснеженную равнину, пересекли реку и заняли позиции в кустарнике.
Третий взвод пересек Ольшанку в километре правее. Его задачей была провокация. Он должен был забраться в заросли ежевики в нескольких сотнях метров южнее Закревки и открыть сильный огонь, чтобы противник бросился крупными силами именно туда. В этом случае два остальных взвода сумели бы штурмом взять укрепления, находящиеся напротив деревни Байбузы.
Наши солдаты пошли в атаку. Противник в панике бежал.
Мы вернулись на рассвете. Я принес на спине молодого добровольца, который первым ворвался в советский блиндаж, но налетел на автоматную очередь.
Хотя оба его колена были раздроблены, он не издал ни стона. Его волосы, мягкие, как у ребенка, прилипли мелкими завитками к вспотевшему лбу. Бедный парень испытывал страшные мучения как раз в то время, когда во всем мире миллионы людей завершали праздничную ночь.
1 января, 05.00. Тусклое красное солнце поднималось над заснеженным лесом. Степь больше не казалась синей. В долине еще трещали выстрелы. А во всем мире в это время люди танцевали, люди пили, женщины смеялись, лица пьяных мужчин несли на себе отпечаток всех грехов, которые их отягощали. День медленно поднимался над белой степью, искалеченный юноша умирал, потому что он верил в нечто возвышенное, потому что его идеалы были настолько сильны и чисты, позволили принять мученическую смерть.
