— Какой же?
— Наш, русский. Знаете поговорку: «Русский силен задним умом»? Так вот, после позора Цусимы Морское ведомство стало спешно закладывать один за другим боевые корабли — линкоры, крейсеры, подлодки. Не знаю уж, кто их подстегивал, но по численности и мощи флота мы скоро не будем уступать не только Германии, но и Англии. Но если англичан рост нашего флота трогает меньше, Россия для них далеко, для немцев мы сейчас просто кость в горле. И волнует их не только рост флота, немцы отлично понимают: в современной морской войне все будет решать не количество боевых единиц, а техническая вооруженность. По-моему, Валентин Петрович объяснил вам, что может дать боевым кораблям его генератор?
— Как я понял, связь на большие расстояния?
— Верно. В современной войне, если она скоро начнется, это будет страшным оружием. Даже представить трудно, каким страшным. А так как изобретенная Поповым радиосвязь еще с девятьсот седьмого года традиционно развита на русских кораблях, вошедший в строй генератор позволил бы нашему флоту сразу оторваться от немцев. Обойти Германию на несколько лет вперед, может быть, даже на несколько десятилетий. Вы понимаете теперь, что значит этот заказ как для нас, так и для немцев?
— Вы хотите сказать?..
— Я ничего не хочу сказать. Просто тут не нужно даже думать… Ясно, какую огромную ценность мог представлять такой генератор. Только что изобретенный высокочастотный радиогенератор, уже готовый к действию и отлаженный.
Пластов молчал. Все, что рассказал Субботин, подтверждало сделанные раньше выводы, хотя теперь он понимал: в них вносятся существенные поправки. До разговора с инженером адвокат был убежден: подоплекой событий была конкурентная борьба, в поджоге замешана одна из фирм-соперниц. Теперь же у него почти не было сомнений: дело связано с военным шпионажем. Еще во время объяснений Субботина он вспомнил: трезубец на фоне шестеренки. Эмблема, которой нет ни у одной петербургской фирмы. Не нужно быть провидцем, чтобы понимать: подавляющее большинство немецких промышленных фирм работает на германскую разведку. Пустырь у завода Глебова приобретен одной из таких фирм за несколько дней до пожара и скрытно. Значит, что же — шпионаж? Если так, стоит ли ему со всем этим связываться? В историю наверняка вовлечены слишком большие силы, но, с другой стороны почему бы и нет? Отступать поздно, да и ведь теперь многое становится понятным. Его же задача прежняя — доказать, что завод поджег не Глебов. И все-таки Пластов некоторое время сидел, взвешивая все «за» и «против». Наконец подумал: решившись, нужно идти дальше. В сущности, ведь ничего не изменилось, просто события сами собой переходят в другую плоскость.
