- Как видите, мы сегодня с эскортом!
- Да, я уж это заметил!
- Псс!.. - воскликнул француз, вскидывая вверх руки комическим жестом. Это все равно, что брать эскорт от Парижа до Версаля! Все это та же комедия, mon ami! Она, конечно, никого не проведет, но это входит в состав программы. К чему эти бедняги солдаты, а? - обратился он к Майсуру.
Так как роль драгомана состояла в том, чтобы угождать всем и каждому, то осторожно, оглянувшись кругом и убедившись, что никого из англичан нет поблизости, он отвечал:
- Это смешно, но что вы хотите, таково официальное предписание египетского правительства.
- Египетского! Скажите лучше английского, исключительно английского!
Забавно выглядела эта пестрая кавалькада: люди, никогда не садившиеся верхом, принуждены здесь взгромоздиться на ослов; когда эти ослы пустятся вскачь (а нильская кавалерия мчится во весь опор), такую забавную картину с развевающимися по ветру длинными вуалями, разнообразными, неуклюже болтающимися в седле фигурами туристов, размахиванием рук и непроизвольным мотанием голов, - трудно увидеть еще где-либо. Бельмонт, прямой, как шест, на маленьком беленьком ослике, махал шляпой в воздухе, посылая прощальный привет жене, поднявшейся на палубу, чтобы проводить его. Кочрэнь, соблюдая строго кавалерийскую посадку, ехал подле него, немного позади ехал Сесиль Броун с такой физиономией, словно он считал пустыню едва ли приличным местом для себя, да и вообще сомневался даже насчет добропорядочности целого мира. Позади них тянулись остальные. Подле каждого бежал черномазый крикливый мальчишка, подымая целые облака пыли своими босыми ногами.
- Право, как все это восхитительно и прекрасно! - весело воскликнула Сади. - Мой осел бежит, как на роликах, а седло у меня покойное, точно люлька. И посмотришь - как красивы, как кокетливы эти украшения на уздечке! Нет, право, вы должны написать "memo, re осленок", мистер Стефенс! - шутила девушка.
Стефенс смотрел на оживленное детское личико своей прелестной спутницы, приветливо улыбавшееся ему из-под кокетливой соломенной шляпки, и ему хотелось сказать ей так же искренно и просто, как всегда говорила она, что она восхитительна и прекрасна, - но его смущал страх, что он может обидеть этим, прогневать ее своими словами и испортить их милую дружбу, которою он так дорожил. И вместо того искреннего признания он только улыбнулся ей и сказал:
- Вы, кажется, особенно счастливы сегодня?
