Следующие три недели прошли для лорда Танкреда во все возрастающем возбуждении. У него было много дела в связи с открытием дома в Рейтсе, который был заперт уже два года. Хотя он решил, что до приезда Зары не станет переделывать дом или менять обстановку, но электричество надо было провести, и он почти весь день проводил с электротехниками.
Мысли его все время были о Заре; он только и думал о том, что ей понравится, и с этой точки зрения смотрел на все окружающее. А по вечерам он садился у камина, смотрел в огонь и мечтал о том, как они будут жить вместе.
Тристрам составил себе такой план: сразу после свадьбы они поедут в Париж, где пробудут неделю; затем возвратятся в Англию и проедут прямо в Монтфижет, где ему будет приятно показать свою красивую жену родственникам и знакомым. И Лаура там будет. Бедная Лаура! Она очень мило приняла известие о его женитьбе и написала ему любезное письмо. Он не считал ее способной на это и потому даже почувствовал к ней расположение.
Погостив у Этельриды, они с Зарой приедут сюда, в Рейтс! О, какие заманчивые картины их совместной жизни рисовало ему воображение! Он будет любить и баловать свою жену, а, может быть, к тому времени и она его полюбит! И при мысли об этом сердцу его становилось тесно в груди, он вытягивал свои длинные ноги и, подозвав Джена, старого серьезного бульдога, теребил его морщинистую голову.
Зара в это время спокойно жила в Париже, спокойнее, чем можно было ожидать. С переселением Мирко в Борнмаут не было никаких особых хлопот. Он довольно легко согласился поехать туда, а день был такой яркий и море такое голубое, что поездка вышла даже приятной. Миссис Морлей, жена доктора, сердечно приняла его и приласкала, а доктор, выслушав его легкие, сказал, что он, конечно, поправится, если станет много времени проводить на воздухе, хорошо питаться и не будет простуживаться.
Отец с сыном простились дома, так как Зара считала, что расставание на вокзале может больше расстроить Мирко. Отец и сын сжали друг друга в объятиях и оба расплакались; Мимо обещал навестить Мирко как можно скорее, и они наконец расстались.
Затем было второе тяжелое расставание — когда Зара уезжала из Борнмаута. Хотя Мирко крепился, но она не могла без слез вспомнить жалкую фигурку мальчика, махавшего ей платком из окна.
Она просила миссис Морлей написать ей, как часто Мирко будет играть «Грустную песню», потому что если он будет сильно грустить, она приедет к нему.
