Она поклонилась, как бы принимая его приказание, но не поблагодарила его.
— Я не стану вам советовать, где и что покупать, — продолжал он, — я знаю, что когда был жив ваш муж, вы прекрасно одевались, следовательно, знаете, где найти хорошие вещи. Только прошу вас помнить, что, давая неограниченные средства на все эти покупки, я надеюсь на вашу честность и верю, что вы не станете тратить их на этого Сикипри, — я соглашаюсь заботиться только о мальчике, а его отец совершенно исключен из круга моих забот.
Зара не отвечала. Она предугадывала это и раньше, но на первом плане стояло все-таки благополучие Мирко, Мимо же при разумной экономии мог прожить и на те средства, что у него были.
— Могу я надеяться, что вы дадите мне честное слово, что поступите по моему желанию? — спросил финансист.
Зара встала и с царственным величием ответила:
— Вы знаете меня, так что давать слово излишне, но если вы этого желаете, извольте — я даю его вам!
— Хорошо, значит все улажено, и надеюсь — ко всеобщему счастью.
— Счастью? — с горечью произнесла молодая женщина. — Разве оно существует? — и она повернулась, собираясь уходить, но он остановил ее.
— Через два или три года вы признаете, что вам известны четверо людей, которые идеально счастливы, — и с этим, загадочно прозвучавшим в ее ушах, утверждением она стала подниматься по лестнице в свою комнату.
Кто же эти четверо? Она и дядя, Мимо и Мирко? Неужели вся его жестокость была только показной и в душе он хорошо относился к ним? Или четвертым лицом был не Мимо, а ее будущий супруг? И на лице Зары появилась мрачная усмешка. Вряд ли он будет счастлив — это животное, которое готово было жениться на ней ради денег ее дяди! А теперь он вдруг воспылал к ней гнусной страстью и готов сжимать ее в объятиях! Нет, если только его счастье зависит от нее, она ручается, что он не будет счастлив!
А сама она? Что даст ей новая жизнь? Она представлялась Заре какой-то пропастью, чем-то темным за опущенным занавесом.
Пообедав в одиночестве, Зара села за рояль и играла весь вечер, пока ее пальцы совершенно бессознательно не заиграли «Грустную песнь». Тогда ей на память пришли слова Мирко: «У мамы хватит места для нас обоих». Кто знает? Может быть, таков именно и будет конец!
Когда звуки печальной мелодии донеслись до слуха двух мужчин, которые как раз в это время вышли из столовой, то Маркруту почему-то стало неприятно, а у лорда Танкреда жгучей болью сдавило сердце.
