- Очень сожалею, сэр, - ответил я, - что не унаследовал ваших удивительных полиглотских талантов.
- Я приступаю к большому научному труду, - пояснил он. - Если бы эта работа продолжалась в нашей семье из поколения в поколение, вплоть до полного ее окончания, имя Уэстов стало бы бессмертным. Это не что иное, как английский перевод Буддийской Джармы с предисловием, проливающим свет на положение браминизма перед приходом Сакья-Муни. При самом напряженном труде я, может быть, смогу до своей смерти написать часть этого предисловия.
- А сколько лет продлится вся эта работа до полного ее завершения? спросил я.
- Сокращенное издание, находящееся в Пекинской Императорской Библиотеке, сказал отец, потирая руки, - состоит из трехсот двадцати пяти томов средним весом по пять фунтов. Кроме того, предисловие, которое должно охватить Ригведу, Ягурведу и Атарваведу вместе с Брахманас вряд ли уместится менее чем в десяти томах. Если выпускать по одному тому в год, можно надеяться на окончание этого труда примерно в две тысячи двести пятидесятом году, двенадцатое поколение нашей семьи завершит эту работу, а тринадцатое может заняться составлением алфавитного индекса.
- А во время этой работы на какие средства будут жить наши потомки? - с улыбкой спросил я.
- Вот ты всегда такой! - воскликнул отец с досадой. - Ты абсолютно непрактичный человек. Вместо того, чтобы целиком отдаться моей благородной работе, ты выдвигаешь всякие абсурдные возражения. Чем будут жить наши потомки, работая над Джармой - это совершенно несущественная деталь. А теперь сходи к Фергусу Мак-Дональду и позаботься о его соломенной крыше. А Вилли Фуллертон пишет, что заболела его корова. По дороге зайди и к нему и разузнай, в чем там дело.
Я отправился выполнять эти поручения, но перед уходом бросил взгляд на барометр. Ртутный столбик упал совершенно невероятно, до 28 дюймов. Очевидно, старый моряк не ошибался.
Когда я возвращался вечером по вересковым полям, ветер дул резкими злыми порывами, на западе у горизонта громоздились мрачные тучи. Они растягивали свои длинные рваные щупальца до самого зенита. На темном фоне облаков зловеще и угрожающе выделялись два грязных зеленовато-желтых пятна, поверхность моря, прежде имевшая цвет блестящей ртути, теперь напоминала матовое стекло. С океана доносился низкий, стонущий звук, как будто предупреждая о приближающейся беде.
Далеко в Канале я увидел единственный пароход, он пыхтел и торопился изо всех сил в Белфастский залив, а дальше было видно большое трехмачтовое судно, которое я заметил утром. Оно все еще лавировало, держа курс на север.
