Зачем она завела такой разговор? Хотела ли спрятать свои собственные чувства или искренне желала своей подружке радости? И Ларион, хоть и выпил, все время ловил в Вариных глазах какой-то обращенный и к нему самому вопрос.
— Не лейте мне больше, — попросил он, собирая мысли, — а то как бы под стол не поехать…
— Так нам ведь и вытащить недолго, — заливалась Кланя. — На ноги поставим, опять пить заставим! — И она совала пирог в Ларионову беспалую руку.
— Хватит, спасибо, — сказал он и резко поднялся.
Встала и Варя под недоуменный, растерянный Кланин взгляд: и закуска осталась, и даже вино есть на донце, а они уходят. А Ларион даже как будто собирается идти провожать, взял свой пиджак.
— Не надо, не ходи, — опустив глаза, сказала Варя. — У нас тут народ такой: посидела с вами, а муж приедет, скажут, что и дома не ночевала.
Ларион все-таки пошел. Было лунно, морозно. Варин куний воротник сразу заблестел. Скрипели по снегу новые, тугие валенки.
— Что же ты Кланьку-то обидел? — кутаясь в воротник, спросила Варя.
— Обидеть не хотел, но не нужна она мне.
— Какая же такая тебе нужна?..
— Сама знаешь какая.
Варя замолчала и пошла быстро, спрятав рукав в рукав.
— На лесозаготовки скоро нам всем идти, — сказала она, меняя разговор. — Цех остановлять хочут: Кизел угля не дает. Мечтали мы и февральский план махнуть, да вот осечка… Пока хоть поселок дровами обеспечим, а то что в больнице, что в детсаду скоро ни поленца не останется.
— И ты пойдешь? — с надеждой спросил Ларион.
— А что ж, на мне метка, что ль, особая? Не велико начальство.
Она пристально поглядела на примолкшего Лариона и вдруг предложила:
— Может, пожелаешь на пару со мной? Задание небольшое — тридцать метров. Быстренько бы управились. А если на руку свою не надеешься, моих двух хватит… Подумай. А пока прощай, дальше не ходи за мной. Не надо.
6
С начала февраля прижали ярые морозы. Как и сказала Варя, цех остановили. Остыли печи, замолчали прокатные станы. Только скрипучий ветер гулял из конца в конец по длинному омертвелому цеху, стучал белым от мороза железом, закручивал кровельную обрезь.
Холодно было и в общежитии. Окна проморозились, на подоконниках снег, внизу около кухни замерз бачок с водой. Баню не топили вторую неделю: дров в обрез.
В первое же воскресенье уходили в лес, на заготовки, а в субботу сидели в комнате, не раздеваясь, жались к остывшей печке. Но она еще утром протопилась, а больше Кланя дров не отпускала.
— Я на сторожихином огороде за баней пень сухой видел, — сказал Ларион. — Пошли, растаганим его, а то мы тут к утру к койкам примерзнем.
