– Что, Марк, опять старые песни? – подначил я для затравки. – Ты в адреналинового наркомана окончательно превратился, какая, на фиг, философия? В академию тебе надо, на военного психолога учиться. Цены тебе тогда не будет, разведка с руками оторвет.
– Да скажете тоже, товарищ капитан-лейтенант! – отмахнулся Федотов. – Неинтересно мне это. Вот почему я из действующего отряда не ухожу? Сами же чуть ли не силком в академию проталкивали, Борщевский вообще весь мозг выел. А все потому, что нечего мне там делать. Меня интересует состояние человека и особенно его разума в момент соприкосновения с реальной опасностью, когда он от смерти на волосок. Сколько раз уж с ней в жмурки играл, и каждый раз как в первый. Не могу никак самое главное прочувствовать. Ведь вроде бы все ясно, но чего-то не хватает. Самого главного. Истины. Чую, самураи не зря к смерти всю жизнь готовились. Но у них все на уровне чувств, а не разума. Тем буддизм и прочие дальневосточные религии меня и не устраивают – там все элементарно, любое состояние воспринимается как данность. А я так не могу, мне нужно рациональное объяснение. Так что служить мне еще как медному котелку.
– Реально будешь с огнем играть, пока не познаешь жизнь через смерть? – поразился Литке. – Блин, хорошо, что я не философ. Мне такие выкрутасы вообще по барабану. Я просто научился радоваться каждому прожитому мигу. Вот и все. Смерти не боюсь, но и навстречу не очень тороплюсь. А вы как, товарищ капитан-лейтенант?
– Знаешь, Ваня, – задумчиво покачал я головой, – ты только что в двух словах весь кодекс Бусидо изложил. Но я так не могу. Мне мало радоваться жизни. Есть такая вещь, как воинский долг. И его надо исполнять, о смерти думать некогда. Моя философия очень незатейлива – есть задание, и его нужно выполнить. Смерть – досадная помеха данному процессу, поэтому ее надо всячески избегать, пока есть для этого хоть малейшая возможность. Долг превыше всего, и для настоящего офицера это главный жизненный императив. А всю эту заумь со смыслом существования, который не познаешь без познания смерти, оставляю Федотову. Пусть мозгами работает, глядишь, и напишет докторскую. Но и тут есть нюанс – смерть Марка может помешать выполнению задания, а значит, его заскоки не должны быть помехой в деле. Потому и дрючу его периодически безжалостно за склонность к излишнему риску.
– Товарищ капитан-лейтенант! – взвился Федотов. – Опять вы за свое!
– Ша, короче! – разозлился я. – Нашел о чем спорить перед самым рейдом. Хорошо Кыся рядом нет, он бы тебе сейчас все по полочкам разложил относительно дурных примет. Сменили тему.
