— Не спускайтесь, — сказал Джек, — Фред нас проводит. Вам надо хорошенько выспаться. Пусть Джойс примет одну красную таблетку, а Морис — три таблетки бельрепоза.
Без всякого выражения он добавил:
— Да, мне жаль, что его больше нет. Старик был порядочным здравомыслящим человеком. Полагаю, тебе будет его недоставать, Морис.
Это слабое проявление сочувствия и взгляд, выражающий какую-то отрешенную симпатию, были первым и вполне бескорыстным откликом Джека на случившееся, других соболезновании не последовало. Он пожелал спокойной ночи высоким монотонным голосом, каким случалось посылать приветствие через зал Фреду или другому бармену, и пошел к лестнице. Поцеловав Джойс и бросив взгляд в мою сторону, но не на меня, Даяна последовала за ним. На ее лице не было привычного многозначительного выражения, говорящего о том, что в ее молчании заключены более красноречивые откровения, чем в словах, и это меня почти растрогало. То же самое можно было сказать и о ее ранее неприступном виде. Я почувствовал, что обделен состраданием, когда спрашивал себя, сколько же времени будет продолжаться столь необычное поведение, но интересоваться этим не переставал. Ведь только под давлением непреодолимых обстоятельств человек может измениться к лучшему.
— Пойдем сразу же спать, — сказала Джойс. — Ты, должно быть, совершенно измучился.
Действительно, физически я был выжат, как лимон, словно целый день простоял в одном положении, но спать или ложиться в постель в надежде на сон мне не хотелось.
— Выпью еще виски, — сказал я.
— Много не надо, Морис. Только одну порцию, самую маленькую, — сказала она с мольбой в голосе. — Не пей здесь, возьми с собой в спальню.
Я так и сделал, но вначале заглянул к Эми, которая спала, можно сказать, без всякого выражения на лице, не демонстрируя ни сосредоточенности, ни раскованности, которые я наблюдал у взрослых женщин. Оставит ли пустоту в ее мирке уход из жизни отца? Я не мог себе представить, что она хотела ему рассказать: он вел себя с ней с какой-то нерешительной искренностью, она почти так же, только по-детски. Между ними царила ясность, в которой эгоизм уживался с бескорыстием, и, насколько я знаю, они вообще подолгу не говорили друг с другом. Но он был рядом с ней уже полтора года, с тех пор, как девочка поселилась здесь после смерти матери, и я отчетливо видел, что любая пустота в ее маленьком мире может стать безграничной.
— У нее все в порядке? — спросила Джойс, когда я принес виски в спальню, которая примыкала к комнате Эми и была не шире той от окна до двери, но немного длиннее. Стоя на этом крохотном излишке площади, она положила в рот красную таблетку и запила ее водой.
