Даже и после этого живучая тварь продолжала идти за ним, пытаясь ударить, но мозг все-таки вырубился, и зеленая фигура упала на камни, продолжая извиваться и шевелить конечностями. Влад подумал: «Мерзкая тварь, может, имеет два мозга – у динозавров их было два, – и тот, что в голове, не отличался большим размером…» Но думать было некогда – со скоростью атакующего бизона на него летел служитель инкубатора. Влад поднял камень, размером с два кулака, прицелился и с огромной силой метнул его в голову ящера. Скорость камня, помноженная на скорость бегущего ящера, произвела эффект выпущенной пули, и тот, как остановленный из штуцера для охоты на слонов, упал на спину и замер, оглушенный. Лекарь кинулся к нему в надежде, что тот еще жив, и, убедившись в этом, сосредоточился и нырнул в его мозг.
Он сразу взял под контроль центры движения полурептилии, отключив способность шевелиться, а потом начал искать нужную информацию. Влад вспоминал, что ему советовал дракон. Он еще больше сосредоточился и представил, что ему нужно, зацепившись, как за кончик ниточки, за воспоминание о яйцах инкубатора… Он стал тянуть ниточку, тянуть… Информация вылезала из головы ящера, как дождевой червь из земли, если его потянуть за хвост. Главное было не оборвать нить – чувствовалось, что если потянуть сильно, то цепочка воспоминаний оборвется, и ее трудно будет достать. Наконец он вытащил из служителя все, что ему было нужно, посмотрел в его немигающие желтые глаза и решительно воткнул меч ему в голову, пригвоздив к щебенке. Затем направился к помостам с яйцами, выбрал большое зеленое яйцо и ударил по нему мечом. Яйцо раскололось, из него полилась жидкость, и выскользнул зародыш ящера, шевелившийся на помосте. Он заколол его, побежал к входу, по дороге походя разбив еще несколько яиц. Зародыши шипели и пытались укусить его за ногу – он не останавливался и мчался дальше, погоня могла вернуться, а ему нужно было как можно быстрее выбраться на поверхность.
Влад бродил под землей уже несколько дней – там трудно было определить, когда ночь, когда день. Он спал, просыпался, шел опять. Искал журчание воды, прикладывался ртом к сочащимся по стенам струйкам, слизывал капельки конденсата и снова шел. В его мозге снова и снова возникали картины, которые он вытащил из служителя инкубатора: большое яйцо, которое он разбил первым, было яйцом их королевы – его заранее готовили, ждали и надеялись на появление той, что будет производить многочисленное потомство человекоящеров. А дело оказалось хуже, чем думал Влад: ящеры не просто питались людьми, если не было никого другого под лапой или же из какого-то гурманства, оказалось, что люди являются лучшими инкубаторами для выведения зародышей человекоящеров. Для того чтобы развились такие большие яйца, с практически сформировавшимися зародышами, самка человекоподобной рептилии откладывала их прямо в рот человеку, засовывая яйцеклад как можно дальше. Там яйцо прикреплялось к пищеводу человека и начинало расти, опускаясь в живот, питаясь пищей человека, а также растворяя его внутренние органы, – как бы плавая в бульоне из полупереваренных человеческих «консервов». Все люди, что сидели в клетке, уже были заражены яйцами ящеров. В определенный момент созревшие яйца вынимали из их живота – когда уже существовала опасность, что поедаемый изнутри человек умрет и яйцо может погибнуть, убитое трупным ядом. Для того и служил стол, на котором вскрывали людей и доставали яйцо… А уж поедание тела и вычерпывание «бульона из живота» было для них и ритуальным действом, и просто вкусным обедом. Влада удивило одно: как люди не чувствовали, что их поедают изнутри? Наверное, яйца выделяли какие-то анестезирующие вещества. Но ведь могли раствориться и те органы, которые жизненно необходимы? Но тут уже Влад мог только предполагать. Вероятнее всего растворялись те органы, которые не могли воздействовать на жизнедеятельность организма в целом, а также – брюшная полость, мышцы… То, что люди тупо лежали в клетке, не реагируя на раздражители – только один тот урод еще двигался, но и у него мозг был отравлен присутствием паразита, – могло служить тому косвенным подтверждением. Живые консервы не способны мыслить, двигаться, а только, как сыр, лежать и служить кормом для растущей личинки.
