и
Miller, здоровый плюшевый мишка, звездно-полосатый флаг и плакат с Ритой Хейворт.
*
Глубокой ночью «шевроле» Уилбера Каберры с зажженными фарами остановился у входа в кафе-табак возле дома Карьонов.
Уилбер был пьян. Он орал во всю глотку, тиская в своей лапище левую руку Патрика. Выспрашивал у него на своем американском, как сказать по-французски nuts.
— Zinzin, gaga[30], — подсказал Патрик.
— Marie-Jose’s pussy is driving me gaga! (Сержант Уилбер Хамфри Каберра признался, что он прямо балдеет от «киски» Мари-Жозе).
Уилбер довез его до дома. Патрик никак не мог понять, отчего великан так к нему привязался и вечно ходит следом. После концертов он неизменно провожал Патрика, часами рассказывая ему свою жизнь. Теперь он неожиданно залился слезами.
Говорил, что он плохой человек. Что не может жениться на своей подружке. Уговаривал Патрика пойти и сказать ей, чтобы она занялась любовью с кем-нибудь другим. Например, с лесником. С почтальоном. Не важно с кем, хуже все равно не будет.
Патрик даже не знает, какой он, сержант, плохой человек.
Сержант выпустил руку Патрика Карьона и зарыдал с новой силой. Шумно всхлипывая, он открыл в приборной доске маленький холодильник и достал еще одну бутылку пива. Крышку сорвал зубами и выплюнул в открытую дверь. Потом продолжал по-американски:
— Жена ушла от меня шесть лет назад к одному корейскому ублюдку (a slimy Korean), к желтомордой гниде с толстой мошной. А я, дурак, о сыне мечтал! О таком, как ты…
Вдруг он замолчал.
Решетчатая калитка перед домом Карьонов распахнулась, и вышел доктор со своим коричневым саквояжем. Патрик шепнул Уилберу, что это его отец. Сержант, узнав доктора, посигналил фарами. Патрик выглянул из машины и спросил отца, куда он собрался.
Ослепленный фарами, доктор Карьон долго тер глаза тыльной стороной ладони. Он узнал Патрика, лишь когда тот выбрался наружу и отошел в тень.
— А, это ты! — сказал доктор. — Я еду в Лотьер, там трудный отёл.
Патрик взволнованно спросил, нельзя ли им с сержантом поехать тоже.
Уилбер, пьяный в дым, бил кулаком по «баранке» и ревел:
— Yes! Yes! (Да! Да!)
И еще сигналил в такт. Доктор Карьон знаком велел ему прекратить шум и подошел к автомобилю.
— If you wish to come with me, it will be in my own car, sergeant. (Доктор Карьон ответил сержанту Уилберу Хамфри Каберре на своем смешном английском, что в таком случае им придется пересесть в его машину).
Сержант вылез из «шевроле». Ночь становилась все прохладнее. Они кое-как втиснулись в старенькую довоенную «Жюва-4» доктора.
