*
Вскоре Патрик отказался надевать новые вещи. Его терзала какая-то смутная, скрытая боль, причин которой он никак не мог понять. Пламенные инвективы Риделла интриговали, но так и не убедили его. Пробовал курить гашиш — потом два дня было плохо. Он понимал ненависть Риделла к мафиозной власти двух белых кланов, но его смущала не столько расовая проблема, сколько что-то иное. Кто впустил в Мен немецкую дивизию — его отец, мэр, хозяин кукурузной фермы, нотариус? Легко ли его родители смирились с реквизицией второго этажа? Почему сам он оказал такой восторженный прием войскам Маккарти и генерала Янга? Зачем они с Мари-Жозе годами рылись в американском мусоре, почитая сокровищем всякие объедки и лохмотья? К чему им было одеваться на чужой манер, учить язык оккупанта, исповедовать его идеалы, подражать его вкусам, превозносить его кино, книги, музыку? Риделл — и тот уже «сменил пластинку». Риделл последовал призыву Колтрейна[28]. Из «негромана» он превратился в поклонника брахманов. Утверждал, что стал буддистом. «Черным буддистом» — уточнял он, хотя при взгляде на него это вызывало сильные сомнения. Вселенная, говорил Риделл, соткана из иллюзорных образов, среди них слон с шестью бивнями, американский магазин «пиэкс», свастика, виски-Schweppes, «шевроле Bel Air», атомный «гриб» Хиросимы и прочее. Все они создают мифы и одурманивают людей. История являет собой короткую интригу — иногда отцеубийственную, а чаще братоубийственную, — которая бесконечно повторяется и ведет к кровопролитию. И уж, конечно, не свобода и не демократия восторжествовали над лагерями, напротив, — это нацистские лагеря заразили всю Европу. «Плутократы с Уолл-стрит» высадились на побережье Ла-Манша и заразили лагерным духом все сферы общественной жизни. Они спасли европейцев от концлагерей, зато понастроили лагеря искупления и «пиэксы» счастья, обнеся их колючей проволокой внутри Большого Лагеря Старого Света под контролем Военной полиции и SHAPE. Над головами местных жителей безостановочно, подобно воздушному мосту, летают «Глобмастеры», «Тандерджеты», «Сейбры Ф86» и «Скорпионы». Величие страны измеряется числом жертв. Жизнь на планете сведена к цепочке стереотипных образов, — почтовые открытки с кровавыми сценами стоят дороже других. Время складывается из одних смертей и мыслей о них. Образ реальности абсолютно не реален. Реальность, сообщал шепотом Риделл, это только брахман. Брахман — это слова, которые составляют вопрос. Брахман — это загадка. Это вечное настоящее, наделенное чудесной сверхъестественной силой; ее можно постичь лишь через аскетический экстаз или наркотики, — увы, к этим последним Патрик так и не смог пристраститься. Реальность во всей полноте определяется двумя главными свойствами: она непознаваема и она иллюзорна. Душа в состоянии сна подобна зрителю, глядящему в экран. Душа в момент пробуждения открывает глаза и обнаруживает перед собою зеркало, такое же пустое, как экран выключенного телевизора. Боги — фикция. Вера в богов — еще одна греза в мире образов. Мы будто играем в политику, семью, социальную сферу и личную жизнь, а на самом деле ворочаемся во сне и храпим.
