Люциус, будто ничего особенного не случилось, продолжал внимательно изучать документ. У меня что, от запаха одеколона голова кружится? Или воображение разыгралось?
Я слегка отодвинула стул, а наш заносчивый гость коснулся пальцем первой строки текста:
– Тут написано, что ты, Антаназия Драгомир, должна выйти за меня, Люциуса Владеску, вскоре после твоего восемнадцатилетия и что все присутствующие согласны с этой договоренностью. После свадьбы наши кланы объединятся и будут жить в мире и согласии. – Он выпрямился. – Как я и сказал, все предельно просто. Кстати, вот подпись твоего приемного отца. И матери тоже.
Я взглянула, куда он указывал. Среди дюжин незнакомых румынских имен стояли подписи моих отца и матери. Предатели! Отодвинув от себя свиток, я скрестила руки на груди и посмотрела на родителей:
– Как вы могли! Пообещали отдать меня, словно… словно корову?
– Ничего подобного, Джессика, – успокоила меня мать. – Ты еще не была нашей дочерью, а мы выступили свидетелями уникального ритуала. Исключительно ради моей научной работы. Это случилось за несколько недель до гибели твоих родителей, еще до того, как мы тебя удочерили. Мы и представить не могли, что уготовано нам в будущем.
– И при чем здесь корова? – усмехнулся Люциус. – С коровой не обручаются. Ты – принцесса вампиров и своей судьбой распоряжаться не вправе.
Принцесса… Он и вправду думает, что я принцесса вампиров? Странное, приятное чувство, которое я испытала при его прикосновении, исчезло, едва до меня дошла простая истина: Люциус Владеску психически болен.
Я сделала последнюю попытку внести разумную струю в разговор, который граничил с абсурдом:
– Если бы я была вампиром, мне бы хотелось когонибудь укусить. Я бы жаждала крови.
– Ты еще осознаешь свою истинную натуру, – пообещал Люциус – Скоро твое совершеннолетие. И когда я впервые тебя укушу, тогда ты и станешь вампиром. Я привез тебе книгу, в которой все написано…
Я вскочила так быстро, что мой стул перевернулся.
– Он меня не укусит! – воскликнула я, указывая на Люциуса трясущимся пальцем. – И не собираюсь я ехать в Румынию! И замуж за него не пойду! Мне плевать, что за церемонии они там проводили!
– Ты не нарушишь пакт! – глухо прорычал Люциус.
– Люциус не пытайся навязать нам свою волю, – сказал отец, откинувшись на спинку стула и поглаживая бороду. – Я ведь тебе объяснял: у нас демократия. Давайте успокоимся. Как сказал Ганди, «если хочешь перемен, сам стань переменой».
