— Как ты узнал, что пойду туда?
— Потому что жду вас каждый вторник. Один раз вы приходите, в другой нет. Тогда я подумал, что вы идете на ту сторону.
— Смотри, какой сообразительный! Как тебя зовут?
— Зезé.
— А меня, Ариовальдо. По рукам!
Он взял мою руку между своими мозолистыми, чтобы закрепить нашу дружбу до смерти.
Убедить Глорию не составило труда.
— Однако Зезé, раз в неделю? А как же уроки?
Я показал ей мою тетрадь со всеми заданиями, которые были выполнены и чисто. Оценки были великолепные. То же самое она сделала с тетрадью по арифметике.
— И по чтению, я самы лучший, Годойя. Но она не решалась.
— То, что учим, мы еще будем повторять в течение многих месяцев. Пока эта куча ослов все выучит, пройдет время.
Она рассмеялась.
— Как ты выражаешься, Зезе!
— Но это так, да, Глория, я учу лучше, когда пою. Хочешь посмотреть, сколько я новых вещей выучил? Мне показал дядя Эдмундо. Смотри: «стивидор», «небесный» и «несчастный». А кроме этого, я буду носить тебе, каждую неделю буклет, и научу тебя самым красивым песням в мире.
— Хорошо. А что мы скажем папе, когда он узнает, что по вторникам ты не завтракаешь?
— Да он не заметит. Когда он спросит, соври ему, что пошел завтракать к Диндинье. Или, что понес подарок Нанзеазене и остался там на завтрак.
Дева Мария! Та старуха, даже не знает, что я сделал!..
Наконец, она согласилась, убежденная, что это был способ отвлечь меня от шалостей и в то же время уберечь меня от трепок. Кроме того было бы красиво сидеть по средам под апельсинами и обучать ее пению.
Не могу дождаться наступления вторника. Жду дона Ариовальдо на Вокзале. Если он не опоздает на поезд, то приедет в 8.30.
Я рыскал по всем углам, наблюдая за всем. Мне нравилась ходить по кондитерской и смотреть, как люди спускались по лестницам Вокзала. Да, это было бы хорошее место для чистки обуви! Но Глория не разрешала мне, так как полицейские ходили один за другим и отбирали ящик. А, кроме того — поезда. Я мог идти только с доном Ариовальдо, держась за его руку, даже чтобы пересечь пути наверху моста.
Вон идет он, задыхаясь. После «Фани» он убедился, что я знал, что нравилось людям покупать.
Мы садились у стены Вокзала, напротив Фабрики, он открывал новый буклет, проигрывал мне музыку и напевал первый куплет. Если мне не нравилось, то он искал другую.
— Эта новая, «Маленькая бесстыдница». Спел еще раз.
— Спой по новой. Он повторил последний куплет.
— Эта, дон Ариовальдо, кроме «Фани» и танго. Мы продадим все!
