Ханс Кристиан Андерсен | страница 33



Мария с Гундерсеном переселились в маленький домик на той же улице, стоявший еще ближе к берегу. Длинная грядка, обсаженная кустами смородины, вела из дома прямо к реке. Вечерами Ханс Кристиан садился на облюбованный им камень и подолгу пел, стараясь вложить в свой голос и в слова песен как можно больше чувства. И в заветном саду советника Фальбе, куда он с раннего детства мечтал проникнуть, благосклонно качали головами важные господа, вышедшие прогуляться перед ужином. На них Ханс Кристиан и возлагал надежды с тех пор, как потускнел в его воображении образ китайского принца: ведь жена советника Фальбе сама была когда-то актрисой, должна же она ему посочувствовать! Но госпожа советница торопилась прийти к нему на помощь не больше, чем китайский принц.

А дома вопрос о будущем мальчика обсуждался все чаще, все настойчивее.

— Ты в эти дела не мешайся! — сказала как-то Мария Гундерсену. — Это мой сын, и я сама знаю, что для него лучше.

— А я и не собираюсь, — флегматично заметил Гундерсен. — Охота мне была взваливать на себя чужие заботы, да еще чтоб ругали потом, если что не так окажется…

Зато бабушка энергично защищала свое мнение: Хансу Кристиану следует стать писарем. Это такое чистое занятие, в нем есть даже что-то благородное, а ведь нельзя забывать, что ее внук не из простых, его прапрабабушка…

— Ну да, это дело известное! — перебила Мария. — Только я решила по-другому: мальчик будет портным. Чем это плохо? Взгляните, как живет портной Стегман: заказчиков хоть отбавляй — десять подмастерьев еле справляются, свой домик как игрушка, и капиталец, говорят, уже скопил немалый. Вот это как раз подойдет для Ханса Кристиана. Ведь недаром он и шить любит. Что же ты молчишь, сынок? Ты уже большой, пора тебе понимать жизнь по-серьезному, не все же играть в куклы…

Но домик, подмастерья и капиталец отнюдь не соблазняли Ханса Кристиана. Куда лучше нуждаться, даже голодать, зато попасть на сцену.

— Нет, мама, я буду актером! — решительно сказал он.

— Ты что, рехнулся? — в ужасе всплеснула руками Мария. — Да ты понимаешь, что говоришь? Ведь этих комедиантов и канатных плясунов морят голодом и пичкают деревянным маслом, чтоб они были полегче, а хозяин бьет их кнутом. Да разве для этого я тебя растила?

Напрасно он пытался объяснить разницу между ярмарочными балаганами и настоящим театром, мать и слушать его не хотела.

— Хватит болтать пустяки, — сказала она. — Не допущу я, чтобы ты был бродягой, с которым порядочные люди и разговаривать не хотят. Стирала я однажды вертихвостке из этого театра, так она улизнула не заплатив. Готовься к конфирмации, авось господин пастор за это время тебя образумит. А потом займешься делом.