Частым гостем в доме стал молодой сапожник Нильс Гундерсен. Подолгу он сидел молча на низеньком табурете и с восхищением следил за энергичной возней Марии по хозяйству, слушал ее оживленную болтовню. Сам он был человеком вялым и болезненным, и вид этой крепкой, неунывающей женщины подбодрял его и придавал сил. «Почему бы нам не пожениться?» — думал он. Тогда вместо мрачного холостяцкого жилья у него будет такая вот чистенькая, удобная комната, горячий обед на столе, аккуратно вымытые и зачиненные рубашки. Конечно, будет и этот чудной мальчишка в придачу, но ведь он уже почти взрослый, скоро пойдет работать. Право же, игра стоит свеч!
Родные не жалели слов, чтобы отговорить его. Как, посадить себе на шею бедную прачку, чуть не на двадцать лет старше его, да еще с бездельником-сыном! Но Гундерсен все эти разговоры пропускал мимо ушей: ему жить, а не им! И в конце концов сделал Марии предложение. Поколебавшись немного, она согласилась: очень уж пугала ее мысль об одиночестве, мальчик ведь совсем вырос и скоро перестанет так нуждаться в матери, заживет своей жизнью. Свадьба была сыграна, но родня Гундерсена объявила, что на порог к себе не пустит эту нищенку, сумевшую так хитро обойти их Нильса.
Ханс Кристиан принял новое положение вещей довольно равнодушно: он в это время был по горло занят собственными делами. С помощью вездесущего Педера Юнкера, лишь на короткое время исчезнувшего после истории с воровской шайкой, он несколько раз побывал за кулисами, был в восторге от знаменитой тогда оперы «Дева Дуная» и дома без конца воспроизводил увиденное, изображая и храброго рыцаря Альбрехта, и прекрасную русалку, и целый оркестр. Теперь его старая мечта о замке приобрела реальные очертания: театр — вот этот замок, и он непременно сумеет туда войти! Ханс Кристиан почти не сомневался, что вот-вот появится могущественный покровитель, который одним словом раскроет желанные двери. Многие влиятельные люди уже интересовались им: он пел и декламировал в доме епископа Плума, у полковника Хёг-Гульдберга, одного из приближенных принца, у аптекаря Андерсена. Всюду его хвалили, даже умилялись: какой забавный и трогательный мальчик! Сын простого сапожника — и увлекается Шекспиром, как это мило!.. Да, память у него превосходная и голосок славный, из него и вправду может что-нибудь выйти.
— Как знать, может, мне еще придется гордиться, что ты мой однофамилец! — сказал аптекарь и сам засмеялся своей шутке. Однако дальше таких разговоров дело не шло. Ему совали несколько монет, предрекали возможный успех и забывали о нем, как только он выходил из комнаты. Но он упрямо продолжал надеяться: если не сегодня, то завтра уж непременно случится чудо!
