Секунда, доля секунды, и вместо привокзальной стоянки перед ними простерлась свалка, заставленная дымящимися остовами автомобилей. Стекла непрозрачно-туманные, покрытые сеточками мелких трещин, от раскаленных кузовов валит пар. И стояли машины наперекосяк. Резина шин растеклась черными уродливыми лужами. По площади плыл тошнотворный едкий запах, смешанный с вонью размягченного гудрона.
— Что... — Федулов сглотнул. — Что это было?
— Ни разу ничего подобного не видел, — признался Сергеев. — Сколько живу, но такого...
Первым пришел в себя Беклемешев, сорвался с места и побежал к стоянке, точнее, к погибшему сержанту, оборачиваясь и размахивая рукой:
— Отодвинуть оцепление! Всех убрать! До прибытия спецкоманды никому ничего не трогать!
На ходу он отметил, что мягкий асфальт «плывет» под его весом.
— Расширить оцепление на квартал! — тоже крикнул Федулов и помчался следом за «смежником».
А Сергеев, бегущий третьим, ничего не кричал. Кто он тут, чтобы приказы отдавать?
Завывая сиреной, подлетела карета «Скорой». Тяжело катившая следом за ней «пожарка» притормозила, заглушила оповещатель, погасила маяк. Расчет принялся подключать и разматывать «рукава» и спешно заливать догорающий в центре стоянки изувеченный пикап.
Санитары склонились над трупом сержанта.
Подбежавший Беклемешев гаркнул во всю силу легких:
— Руки! Ничего не трогать руками! — И, обернувшись к Федулову, скомандовал: — Майор, вывести всех этих людей за ограждение! Немедленно!
Санитары оборачивались, пожимали плечами, переглядывались. А к ним уже спешили крепкие парни, ранее стоявшие в оцеплении.
Беклемешев посмотрел в сторону пикапа, оценивая расстояние, и вдруг заметил...
— Смотри! — крикнул он Сергееву.
Тот прибавил шаг, подбежал, спросил, отдуваясь, внимательно оглядывая стоянку:
— Что такое?
— Уже ничего. Поздно.
— А что было-то?
— Что было, то было.
Беклемешев наклонился над трупом, присел на корточки. Не требовалось много ума, чтобы понять: сержанту помощь санитаров уже не нужна. Но как он выглядел... Вблизи зрелище оказалось еще более ужасным. Майор осторожно протянул руку, дотронулся до плеча убитого и... от легкого прикосновения китель милиционера пополз по ниткам. Под пальцами Беклемешева за секунду образовалась внушительная дыра, то же самое произошло и с форменной рубашкой. И с футболкой. Тело парня казалось разбухшим, словно его проварили на пару. Тем необычнее смотрелись серо-черные, сгоревшие кисти рук. От ушей, ноздрей и рта тянутся кровавые потеки, но кровь, как ни странно, уже свернувшаяся, темно-коричневая. Однако больше всего Беклемишева заинтересовало даже не это, а кожа. И на лице, и на шее мертвого она была одинаковой: странного белесо-матового оттенка.
