Остров водолазов | страница 70

На «Минине» ничего не изменилось.

По наклонной изъеденной ржавчиной палубе катались морские блохи. Черные потеки водорослей стыли в углах. Через рваные края пробоин тускло светила зеленая непрозрачная вода.

— Так… так… — бормотал Николай. Он ходил по обломкам «Минина», как кошка. Он принюхивался к железу и торопил Боба.

Они надели акваланги, с плеском упали в воду, медленно шевеля ластами, и, поблескивая белыми баллонами, скрылись.

Овальные пузыри, вихляя и пульсируя, поднимались из глубины. Они выскакивали на поверхность, с легким урчанием распадались и вызывали сложную систему кругов.

Мы с Аркадием ждали.

Прошло полчаса, вода раздалась, и из нее показался Николай. Он подождал напарника, оба взобрались на платформу, разделись, закутались в одеяла и стали рассказывать.

— Кто его знает, — как-то неопределенно, шевеля щеточкой усов, начал Николай. — Пароход, конечно, тут. Вернее, то, что от него осталось. В общем — это лом. Там, под нами, машина или котлы. Много труб. Заросло все — не узнать, мидии — как горы. Вроде бы это средняя часть.

Аркадий слушал и мрачнел.

— Правильные водоросли, — добавил Боб. — Лес.

— Не в них дело, — продолжал Николай. — Эта часть судна почему уцелела? Сидит между камней. Здоровенные две скалы. Все, из-под воды если смотреть, получается как башня: скалы — на них кусок судна. А остальное разнесло — нет парохода, даже где у него был нос, где корма, не различишь.

Боб кивнул.

— Внизу машина. Это — верно.

— Делать нечего, — мрачно сказал я. — Возьмем шатун на память, подарим музею, и все.

Зарядил дождь. Мелкая капельная морось упала на остатки «Минина». Море слилось с небом, все стало неразличимо серым.

Я поежился.

— Чудаки, — сказал наконец Боб. — Куда они смотрели, когда шли? Вперлись, как в стену. Приложились — будь здоров!

Он говорил о команде «Минина».

— У побережья Северной Америки есть остров Сейбл, — сказал я. — Это даже не остров, а длинная, выступающая из океана коса. На ней уже погибло несколько сот судов. Ее называют кладбищем кораблей. Все об этом знают, и каждый год кто-нибудь оказывается на мели…

Снова возникло томительное молчание. Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу. Николай и Боб согревались.

— Нет, это не Черное море, — сказал Боб и стал насвистывать песенку.

— Помнишь Диоскурию? — сказал Николай.

Боб засмеялся.

— Было дело, — сказал он, — один чудак, иностранец, нырнул около Сухуми с аквалангом и заявил: «Видел на дне остатки города. Статую юноши с поднятой рукой и все такое…» Ну, поднялась паника. Шум. Позвали нас. Мы работали у маяка. У нас судно было. Городские власти забегали — жуть! Шутка — там город был у древних греков, Диоскурия; сто лет его искали, а он — под боком. Разбили нас на тройки. Пять троек пустили. Каждая тройка на одном шнуре. Один в центре, двое растягивают шнур. Каждая связка тридцать метров. Пять связок — сто пятьдесят. Пошли мы веером. От берега в море, раз и второй, и третий. В одном месте ни шиша, во втором — ничего. Три дня искали…