— Это «Минин», — сказал Аркадий. — Это «Минин». Надо срочно сообщить Василию Степановичу. Пусть везет водолазов.
Мы медленно плыли назад. Вялая зыбь по-прежнему мешала грести. Она подкрадывалась, поднимала лодку и поворачивала ее носом к Изменному. Остров дрожал на горизонте. Впереди поднимали над водой черные головы Два Брата. Где-то за ними раскачивался на воде наш бот.
Мы добрались до него и рассказали Матевосяну и Григорьеву о находке.
— Теперь самое главное, какое там дно, — сказал Григорьев и объяснил, что если дно каменистое, то предметы, упавшие с «Минина», могут быть найдены невдалеке от судна. Если — ил, то в топком его разливе давно утонуло все, что могло быть сброшено ударами волн, и тогда наши шансы на успех близки к нулю.
— Я схожу промерю глубину, — сказал Аркадий. — Забыли смерить глубину; вот шляпы!
Он снова ушел на лодке, на этот раз с Матевосяном. Когда они вернулись, бригадир сказал:
— А ведь нашли! Э! Я думал, не найдете. Городские люди… Неглубоко там.
— Двадцать метров, — сказал Аркадий.
Мы вернулись на Изменный, и Аркадий тотчас же дал Степняку радиограмму.
— Таких длинных радиограмм не бывает, — сказал Матевосян, когда радист отказался передавать текст.
— Бывают. Это очень важная. О выполнении плана даете длинные радиограммы? А это наш план.
Слова о плане убедили бригадира.
В ответ Василий Степанович сообщил, что вылетает на Сахалин за водолазами, и обещал вернуться с ними к концу недели.
В ожидании его приезда мы бродили по острову. Тропы приводили нас на вершину кальдеры.
Был вечер. Расплющенное солнце неподвижно висело над входным мысом. В бухте тяжелым плоским стеклом лежала вода. Синее пламя заката тлело в прибрежных скалах. По склонам кальдеры ползли неверные тени.
Мы спускались с Аркадием по витой уклончивой тропинке вниз к берегу. Бухта медленно наливалась синью, цвет ее уплотнялся. Огненная полоса протянулась между входными мысами. На ее фоне возник черный силуэт. Он медленно двигался, едва возвышаясь над поверхностью воды.
— Что это? — прошептал я.
Силуэт на воде стал тонким, изогнулся и пропал в слепящем блике.
— Что это? — повторил я.
Аркадий хмыкнул:
— Тень, волна, плавающее дерево, — откуда я знаю?
Мы шли по тропинке. Фиолетовые тени змеились у наших ног. Подкравшийся с моря туман вошел в бухту. Серые клубы его приближались к причалу.
Аркадий повернулся ко мне.
— Сергей, — сказал он. — Я все время думаю: что может быть в пенале, увезенном Соболевским? Карты открытых первыми мореплавателями земель? Разгадка Сахалина? Ведь до Невельского его считали полуостровом, частью таинственной земли Татарии. Неизвестные письма Германа или других путешественников?
