— Он должен быть мелким, — сказал Белов и стал стаскивать ботинки.
Мы разделись и побрели к тому берегу. Ноги по щиколотку уходили в вязкое дно. Скользкие водоросли путались между пальцами.
Когда вода подошла к горлу, Белов взял в сторону. Кружа и выбирая путь по одному ему ведомым приметам, он добрался до середины залива. Здесь дно стало тверже, пальцы ощутили песок. Начался подъем.
Мы вышли на берег и вскарабкались на высокий, закрывающий горизонт бугор.
Перед нами лежал новый залив…
К тому месту, где потерпел аварию катер, мы добрались только к вечеру.
На покатом склоне холма стояла новенькая буровая. Решетчатая вышка, незапятнанная нефтью, узкая и стремительная, возвышалась над степью. Белов подошел к ее основанию, потрогал маслянистые, плотно сообщенные между собой балки, заглянул в запертую на блестящий замок сторожку и побрел к морю.
Он шел, переступая через свежие автомобильные колеи, только что пробитые в траве.
Дымное приплюснутое с боков солнце опустилось за горизонт.
Мы нашли плоский покрытый густою, спутанной травой бугор, легли бок о бок. Я закинул за голову руки, удивленно подумал: «Для чего это все?» — и уснул.
Утром, надув лодку, мы отправились к катеру.
Я греб, неторопливо раздвигая веслом воду, и следил, как впереди раскачивается спина Белова.
Неподвижное море лежало до самого горизонта.
Вода раскололась, и из нее высунулась усатая морда. Тюлень повел коричневым глазом, фыркнул и без всплеска ушел под воду. Лодка мягко ударилась о песчаное дно. Плечи Белова перестали раскачиваться. Я сполз за борт. Преодолевая течение, мы побрели вперед. Черный борт катера с белой надписью «РК-12» и малиновой полосой у ватерлинии двигался навстречу.
Толкая перед собой лодку, мы добрались до него, привязали к корме лодку, взобрались на палубу.
На катере было тихо. Бормотала вода. Мы принялись осматривать помещения.
В ходовой рубке все приборы были сняты. Их срывали наспех. По стейкам змеились оборванные провода. Белов подошел к нактоузу — компас вынут. В том месте, где на столе стояла радиостанция, чернели резиновые амортизаторы.
Мы спустились в машинное отделение. Посредине его возвышался похожий на свернувшегося медведя дизель. Приборная доска смотрела вниз пустыми дырами-глазницами.
Матросский кубрик. Здесь на полу валялись стоптанные башмаки, газеты — все изданные в Нефтегорске, — две книги с оторванными переплетами. Недоумевающие тараканы бродили среди газетных страниц.
