На другой день он приготовил паштет как следует и послал его к столу герцога прямо из печки, предварительно украсив его цветами. Сам он надел свое лучшее парадное платье и отправился в столовую. Он вошел как раз в ту минуту, когда один из служителей был занят разрезанием паштета, который затем поднес на серебряных блюдах герцогу и его гостю. Герцог отрезал себе порядочный кусок и, проглотив его, поднял глаза к потолку и сказал:
— Да, недаром называют его царем паштетов! Но ведь и мой карлик — король всех поваров, не правда ли, любезный друг?
Гость отвечал не сразу: он предварительно проглотил несколько кусков с видом знатока, но потом улыбнулся насмешливо и таинственно.
— Да, штука приготовлена недурно, — отвечал он, наконец, отодвигая тарелку, — а все-таки это не то, что называется паштетом-сюзерен. Впрочем, я так и ждал.
Тут герцог от досады нахмурил лоб и даже покраснел от стыда.
— Ах, ты, собака-повар! — воскликнул он. — Как ты осмелился так сконфузить своего государя? Ты заслуживаешь, чтобы я велел отрубить твою большую голову в наказание за скверную стряпню.
— Ради Бога, государь, не гневайтесь: я приготовил это блюдо по всем правилам искусства; здесь есть все, что нужно, — сказал карлик, дрожа от страха.
— Врешь, негодяй! — возразил герцог, толкнув его ногой. — Мой гость не сказал бы напрасно, что тут чего-то недостает. Я велю разрубить тебя самого и запечь в паштет.
— Сжальтесь! — воскликнул карлик. — Скажите мне, чего не хватает в этом паштете, чтобы он пришелся вам по вкусу. Не дайте мне умереть из-за какой-нибудь недостающей крупицы муки или кусочка мяса.
— Это тебе мало поможет, любезный Нос, — отвечал гость со смехом. — Я вчера еще был уверен, что ты не приготовишь этого паштета, как мой повар. Знай же, в нем недостает одной травки, которой здесь, в вашей стране, совсем не знают и которая называется «чихай-трава». Без нее паштет не будет паштет-сюзерен, и твоему государю никогда не удастся кушать его в таком виде, в каком он подается мне.
При этих словах герцог пришел в ярость.
— А все-таки мы будем есть его! — вскричал он со сверкающими глазами. — Клянусь моей герцогской короной, либо завтра я угощу вас таким паштетом, какого вы желаете, либо голова этого карлика будет красоваться на воротах дворца. Поди прочь, собака! Я даю тебе двадцать четыре часа срока.
Полный отчаяния, карлик снова ушел в свою комнату и стал жаловаться гусыне на свою горькую судьбу, так как до сих пор ни разу он не слышал о подобной траве.
