Серёжка Покусаев, его жизнь и страдания | страница 12



Вообще же Серёжкин отец моралей и прописных истин не читал. Скажет слово — и точка. Делай выводы сам, пока не поздно…

Жаль только, времени у него на Серёжку не хватало. С восьми на заводе. Потом слёты, активы, форумы. Сюда тащат, туда рвут. Хоть караул кричи.

По этой причине Серёжкиным воспитанием занималась больше мать. За ней всегда в доме было последнее слово и последняя точка.

Несмотря на форумы, мать хотела сблизить и сдружить Серёжку с отцом. Только случится у отца свободная минутка, мать уже тут как тут.

«Иди гуляй с Серёжкой. Ему нужно мужское общество. Вы мужчины. Вы лучше поймёте друг друга».

Отец и Серёжка ходили по грибы, сидели с удочкой, как колдуны, на тихой, заросшей кувшинками Усманке.

Хорошо на этой речке. Особенно вечером. Деревья на берегу. Деревья в реке. Вниз ветками. Где что — не поймёшь. И облака, и перелётная птица. И ты сам. Стоишь в красной рубашке вниз головой и гонишь от себя дымный густой клубок мошкары.

Так всё красиво, что даже не верится!

Разговаривали Серёжка с отцом мало. Так, слово, два. Вполголоса. Чтобы не спугнуть тишину, не разогнать серебряную стаю рыбешек возле песчаного берега.

Серёжка любил такие прогулки с отцом. Но теперь об этом нечего было и думать. Без тапочек Серёжке не было ни ходу ни проходу.

Вся проблема с тапочками упиралась в главную точку, то есть в маму…

А раз мама сказала, значит, так и будет. Её никто не переубедит!

После порки Серёжка спал неважно. Снилось ему всё, что случилось за день. С некоторыми отклонениями. Одни и те же страдания Серёжка пережил дважды.

Под утро Серёжке приснился Пётр Первый.

Дело было так. Серёжка отправился к самодержцу наниматься в юнги. Во дворец его не пустили. У входа стояли два гвардейца и молоденький офицер с усами. Через плечо у него висела голубая лента, как у чемпиона. На ленте сверкали ордена и медали.

Серёжка стоял у входа, переминался с ноги на ногу и нудным голосом тянул:

«Пустите, дяденька. Чего вам стоит…»

Серёжка надоел офицеру. Он хотел турнуть его, но потом пожалел и сказал:

«Сейчас я пойду и поговорю с государем. Жди тут».

Вскоре он вернулся и велел гвардейцам пропустить Серёжку.

«Можешь идти, — сказал он. — И пожалуйста, вытирай ноги. Ковры нам все перепачкаешь».

С волнением Серёжка переступил порог царских палат. Тут было чисто и тихо, как в музее. Возле каждой двери стояли с ружьями гвардейцы. Они зорко осматривали посетителя и проверяли пропуск с печатью, который дал Серёжке офицер.