Рабинович заметил, что Нехаме становится труднее наклоняться, и как округлился ее живот. Ночью она стала бояться, что потеряет и этого ребенка, но Рабинович сказал ей: «Смерть — это не заразная болезнь». Ему льстило, что она хочет выносить его ребенка.
Перед тем как отправиться на работу, Рабинович написал записку, что в 7.30 вечера будет ждать ее на берегу моря в кафе Нусбаума. Когда она пришла, он сказал:
— У меня хорошо идут дела в «Тнуве», неплохая зарплата, я купил несколько акций, и мы подзаработали.
— Будет трудно, — ответила Нехама.
— Возможно, и все-таки…
В конце концов она согласилась и заказала пиво, что делала очень редко. Он заказал водку и сказал:
— Смотри, какая ты удивительная. Внутри тебя действительно может оказаться еще чудо.
Они выглядели безмятежно спокойными, как будто тот глухой страх оставил их, а ночью пришли соседи, и они все вместе пили водку и рассказывали шутки о своих боссах.
Нехама пила и вторую ночь и рассказывала, как она хотела поехать в Бельгию, поскольку ее муж был бельгийцем, но ее затолкали в поезд и отправили в Палестину.
— Не думала я, что захочу родить еще одного еврейского ребенка, — говорила она, — а сейчас у меня есть Рабинович, на свадьбе которого я была дважды: в первый раз с его первой женой, а второй раз — сама жена. И у нас еще будут дети, у которых с первого дня будут пять мертвых братьев и сестер.
Когда она попыталась в ту же ночь рассказать ему о первом муже, Рабинович включил радио точно к началу новостей, и выглядел очень увлеченным тем, что слышал. Нехама пошла на кухню выпить чашку горячего молока и больше не пробовала говорить о бывшем муже.
У них родилось два ребенка с разницей в полтора года. Старшая была девочка. Рабинович получил выплаты, и они переехали жить в Ход а-Шарон[3]. Он развел большой палисадник и установил качели. Поздно вечером перед сном он пересчитывал свои розы. Он боялся, что придут украсть их у него.
Когда девочка заболела, Рабинович сидел у ее постели в «Хадассе» семь дней.
Нехама приносила ему чай и пироги, но он к ним не прикасался. Врач сделал ему укол успокоительного, а когда он проснулся, сразу вскочил и побежал к кровати дочери. Он стал раскачивать ее, как в колыбели, пока сестры не вывели его наружу. Уже в дверях Рабинович сказал девочке:
— Как-то ты запуталась в колючем кусте, но не закапризничала.
Он увидел, что Нехама стирает слезу и убирает платок в сумочку. Рабинович почувствовал, что жена нуждается в нем, и приблизился к ней. Они сидели вместе, тесно прижавшись друг к другу, почти слившись в одно целое, до 6.20 утра, пока не вышел врач и сказал, что девочка умерла.
