— Товарищ выступает не без основания, — прорвался Ваня Козодоев через поток Володькиного возмущения. — Ты, Мишуков, пожалуйста, на меня глаза не таращь! Мы же должны думать, кого мы принимаем. Товарищ Гребенюк хочет помочь нам разобраться…
— Такой поможет! — горячо вздохнул Володька.
— Действительно, Мишуков, ведь мы же эту девушку совсем не знаем, — позволила себе заметить та, что только что подавала Саше воду.
— У нее рекомендация от члена партии, — возразила другая. — Мало тебе? А вот этого гражданина, который пришел ее отводить, мы действительно не знаем.
Тут заговорил и Лучина, до сих пор внимательно выжидавший:
— У меня как раз вопрос к товарищу Гребенюку. Вы, насколько я понял из вашего заявления, беспартийный?
— Вступлю, — сказал Гребенюк с угрюмой решительностью. — Даже очень скоро…
— Если примут, — бросил Володька.
Лучина снова сделал Володьке немое замечание. Потом встал и подошел ближе к Гребенюку.
— Еще вопрос: откуда вы Покровскую знаете? Она на «Металлисте» работает, а вы в «Заготзерне», кажется?
— По совместному проживанию знаком, — ответил Гребенюк и сразу же весь как-то напрягся, будто перед обороной. — В одном дому с ней живем.
— Откуда же вы узнали, что она собирается в комсомол вступить?
— Да она сама болтала: вот, мол, вступлю!.. Тогда меня голой рукой не ухватишь!..
— Ох, зачем же ты ему сказала, дурочка!.. — как-то невольно вырвалось у Володьки.
— Мишуков, слушай, прекрати в конце концов выкрики! Ты нам работать мешаешь! — серьезно возмутился Ваня Козодоев. — Или мы о тебе вопрос поставим…
Володька метнул почти злобный взгляд на своего бывшего дружка. Но то, что дальше услышал Володька, его совсем покорежило и смяло. И он больше уже ничего не выкрикнул.
Лучина нагнулся над Сашей и спросил ее, почему она рассказала Гребенюку о своих намерениях. Почему он оказался здесь и так нетерпимо говорит о ней? Лучина спросил это негромко, загородив Сашу собой от Гребенюка. И Саша, подняв на Лучину выбеленное тоской лицо, тихо призналась:
— Он ведь муж мой… был.
Гребенюк, напряженно прислушивавшийся, качнул кудрявой головой и криво усмехнулся.
— Тоже жена нашлась! Много вас…
— Прекратите! — вдруг вскрикнул черненький Яша Липкин. — Здесь же горком комсомола! Как вам не стыдно!
Гребенюк еще больше насторожился. Но не заметно было, чтобы ему стало стыдно. Он только еще раз расстегнул и застегнул свою полевую сумку. И каждый из членов бюро, наверное, подумал: что же все-таки он в ней таскает?
