— Ну и тип этот Гребенюк! По-моему, и мать его боится… — И спросил вдруг, мучаясь собственным вопросом: — Товарищ Лучина, а что, если он ее бьет?..
— Кого, мать?
— Нет… Сашу.
— Ну, а вы на что? — Лучина приостановился. — В комсомол приняли, а защищать дядя будет?
— Понятно! — сказал Володька, подражая интонации Лучины.
Он снова долго не решался, потом спросил:
— Товарищ Лучина, как же все-таки она могла… с ним?.. Как вы это представляете? — Володька страшно засмущался.
— Одиночество, — коротко сказал Лучина. — Страшная это штука. Ну, ты шагал бы домой.
Но Володька не отставал, проводил Лучину до горкома. Он ждал, что тот скажет, зачем все-таки он отправился этим вечером на Крутую улицу, на поиски Саши. Что он хотел сделать для нее? И Лучина понял его мысли.
— Я хотел ей предложить на Дальний Восток поехать. Мы бы ей дали комсомольскую путевку. Лучше будет ей климат переменить. Вот и ходил посмотреть заодно, что у нее за домовладение такое. По-моему, чепуха — развалюха. Да и этих… которые ее уплотнили, их теперь все равно не выпроводишь.
— Это Гребенюка? — спросил Володька.
— Ну да. — Глаза у Лучины зло хмурились, — решил экспроприировать частную собственность. Свой-то домишко соорудить труднее. Ну, будь здоров!
Он вошел в здание горкома. А Володька потоптался перед освещенным подъездом и, хотя сильно озяб, вдруг повернулся и быстро зашагал на бывшую Соборную улицу, где у москательного магазина он еще надеялся найти Сашу и помочь ей дотащить до дому скользкий, тяжелый бидон.
5
— Ну почему же ты не хочешь, Саша? — нерешительно спросил Володька. — Все-таки Дальний Восток — это знаешь!.. Лично я бы с удовольствием поехал.
— Нет, — тихо улыбнувшись, сказала Саша. — Сейчас я не могу отсюда уехать…
— Тебе что же, может, халупы своей жалко? — старался заглянуть ей в глаза Володька, смущаясь и втайне надеясь, что она жалеет не о доме, а совсем о другом…
— Нет, — сказала Саша застенчиво. — Просто я теперь не могу.
Горячее подозрение обожгло Володьку. Он постарался напустить на себя серьезность и нарочно сгустил голос.
— У тебя что… ребенок будет?.. — спросил он, чувствуя, что нестерпимо краснеет.
— Что ты!.. — смутилась и Саша. — Нет, что ты!..
Они разговаривали в безлюдном красном уголке завода «Металлист». Здесь Володька принимал по комсомольским делам. Он сидел за столом, избрызганным фиолетовыми чернилами, подперев темными от металла ладонями похудевшие за последнее время щеки. Володька выглядел совсем юно, и это его угнетало. Стрижка под бокс, круглые черные глаза с чуть заметными ресницами, нос уточкой, нижняя губа чуть отвисла сердечком и треснула посредине. Только усы, слава богу, уже показались, темненькие, жесткие.
