— А в чем же она пошла? — тревожно спросил Володька.
— Я полушубчик свой дала. А то куда ж в такую даль в легком ватничке?.. — Старуха вздохнула и сообщила: — А гардероб с зеркалом да еще кроватку свою она продала летось. Соседи взяли.
— Вы Сашина свекровь? — повернулся к старухе Лучина.
— Да ведь как сказать-то?.. Жили они… Отпираться не буду. Теперь вроде не живут.
— Что же, сын ваш не хочет с Сашей жить?
— А кто ж его знает? Рази он скажет толком? Она тоже вроде бы хоронится от него теперь…
— Понятно, — сказал Лучина.
— Его дома-то нету неколи, — откровенно продолжала старуха. — Когда нету его, мы с Александрой-то вместе харчимся. Она девка-то ничего, тихая. Купит что, я сварю. Придет, похлебаем. А уж когда сам-то приедет, мы уж с ней по разным углам сидим. От греха…
Старуха спохватилась, не лишнее ли она рассказывает про своего сына, и стала поспешно объяснять:
— Он у меня тоже ничего. Колька-то. У меня их четверо, и все хорошие ребята. Петро в машинистах. Федька в Москве в магазине работает, Витька — шофером… А Колька-то меньшой, он у меня самый бедовый, грамотный такой, куда тебе!.. Ему слова не скажи, сам все знает. А ведь грудь у меня до трех годов не бросал, до того желанный был дитенок! Голодные годы-то были…
Мрачные мысли одолели Володьку. Правда, он хоть и родился в гражданскую войну, но особенных бед не знал: голодным его спать не клали, и ребячьи его ноги никогда не стыли на холодном полу. Володька думал о странных словах старухи: «До трех годов грудь у меня не бросал…» А теперь вон какая ряшка: шапкой не закроешь!..
— Вы не с Украины? — спросил Лучина старуху.
— Тамбовская я. А мужик-то у меня, второй-то, Колькин отец, он полтавский. В солдатах был, стояли рядом, он ко мне в дом и пошел. Ничего был мужик, пил только… Всего навидалась, сыночки!..
Чувствовалось, что старухе не с кем поговорить. Она, наверное, потому и пустила незнакомых людей, чтобы отвести душу от старушечьего одиночества.
— Еще-то придёте? — спросила она, хотя и забыла поинтересоваться, кто же такие Лучина с Володькой и зачем они сюда пожаловали.
— Придем. Вот он придет. — Лучина указал на Володьку.
Они вышли и некоторое время шагали молча.
— Однако у вас на заводе не побеспокоились, чтобы пальто этой Саше купить, — сказал Лучина. — Могли бы и поторопиться. Она-то не долго думала, когда свое на огонь кинула.
«Это хорошо, что он помнит!» — обрадовался Володька. И сказал:
— Купим обязательно!
Опять помолчали, потом Володька решился заметить:
