У церковной ограды навстречу ему вышел преподобный Хьюберт Либоди.
— Здравствуйте, викарий. Я вижу, вы все еще принимаете пополнение, — сказал Зеллаби.
Мистер Либоди кивнул и пошел рядом с ним.
— Сейчас уже легче, — сказал он. — Осталось еще двое или трое.
— И будет сто процентов?
— Почти. Должен признаться, я этого не ожидал, но, видимо, они думают, что если обряд крещения и не решит всех проблем, то по крайней мере чем-то поможет. Я рад этому, — викарий задумчиво помолчал. — Эта девушка, — продолжил он, — Мэри Хистон, выбрала имя Теодор. Выбрала сама, по собственному желанию. И я, честно говоря, очень этому рад.
Чуть подумав, Зеллаби кивнул.
— Я тоже. И, без сомнения, это ваша заслуга.
Мистер Либоди был явно польщен, но покачал головой.
— Не моя, — сказал он. — То, что такая девочка, как Мэри, пожелала назвать своего ребенка «даром Божьим»[6] вместо того, чтобы стыдиться его — заслуга всего Мидвича.
— Но кто-то же должен был рассказать жителям поселка, как себя вести? Кто-то же наставил их на путь истинный?
— Это работа целой команды, — сказал викарий. — Работа команды во главе с замечательным капитаном — миссис Зеллаби.
Зеллаби задумался.
— Интересно, — заметил он, — какой вывод следует из того, что в экстраординарной ситуации ваше христианское и мое агностическое отношение к ней оказываются практически одинаковыми? Не кажется ли Вам, что этого следовало ожидать?
— Я бы рассматривал это как признак силы веры. Хотя и могут быть забыты ее формы, но продолжает существовать этика, — сказал мистер Либоди.
— Вы это буквально ощущаете собственными руками, — заметил Зеллаби.
Некоторое время они шли молча, потом он сказал:
— Тем не менее факт остается фактом: как бы девочка к этому ни относилась, она обокрадена. Из девочки она внезапно стала женщиной. По-моему, это грустно. У нее не было возможности расправить крылья. Пора поэзии и романтики прошла мимо нее.
— Вероятно, кто-то с этим и согласится, но я, честно говоря, сомневаюсь, — сказал Либоди. — Сейчас не только поэты попадаются куда реже, чем в наше время, но и женщины стали гораздо темпераментнее и стремятся сразу переходить от кукол к детям.
Зеллаби с сожалением покачал головой.
— Пожалуй, вы правы. Всю мою жизнь я считал тевтонские взгляды на женщин предосудительными, и всю мою жизнь девяносто процентов из них демонстрировали мне, что это их нисколько не волнует. Интересно, это только кажется, что когда я был молод, то вокруг было множество интеллигентных молодых женщин, а теперь их почти нет, а попадаются лишь туго соображающие конформистки?
