Однажды, уже после рождества, она наткнулась в темноте на Газилю, которая совсем одна сидела, поджав ноги, на поваленном дереве около потухающего костра.
— Девка, милка! — позвала соскучившаяся Петровна. — Что же ты совсем меня забыла? Что я тебя, обидела, что ли, чем?
— Нет, тетенька!.. Работы много… Некогда.
— Так уж и некогда? Что у тебя, скотины полон двор или детей куча? Приходи-ка лучше, я тебе варежки припасу, — пообещала Петровна.
Газиля пришла, но просидела молча, не поднимая глаз.
— Хвораешь ты, что ли? — любопытствовала Петровна. — Что ты такая худущая да зеленая стала?
— Болит чего-то… — тихо ответила Газиля. — Простыла в лесу, наверно…
Петровна дала ей сушеной малины, липового цвета и велела в субботу приходить париться в бане, которую сама топила.
Газиля пришла и в субботу, но, когда зашла с Петровной в горячую баню, не стала снимать рубаху.
— Ты что, меня, старухи, стесняешься? — удивилась Петровна. — Сдерни рубаху, тебе говорят! Что за мытье в рубахе!
Увидев высокий живот, всплеснула руками:
— Ты что же это натворила, буть ты неладна?.. И молчишь…
Газиля тоненько заплакала, опустившись на сырую горячую лавку.
— Кто же это тебе? — допытывалась Петровна.
— Мишка ваш… — чуть слышно шепнула Газиля.
Ошеломленная Петровна ушла из бани, почти не мывшись. С неделю она молчала, ходила хмурая, с поджатыми губами.
— Что тебя, параликом, что ль, зашибло? — спросил Логин Андреевич. — С чего на тебя немота-то напала?
— Беда, Андреич, — вдруг заплакав, призналась Петровна.
Выслушав, Логин Андреевич позеленел.
— Вот змея! — зло сплюнув, сказал он. — Эдак она может сказать, что это я ей…
— Молчи уж, — сердито прервала жена, — не будет она брехать. Значит, было. Недаром она от нас хоронилась.
— Брехня! — рявкнул Широков. — Чтоб духу ее у нас в дому не было! Увижу близ избы, ноги поломаю.
Долго бушевал Широков. Больших трудов стоило жене удержать его, чтобы не побежал он в барак со скандалом. Обещала, что прикажет Газиле ни слова никому не говорить о Мишке. Но та и не думала говорить, наоборот, таилась от всех, молча ждала срока.
— Тебя что, девка, подменили, что ли? — спросил бригадир. — То все песни играла, такая затейная была девушка, а теперь как мух наглоталась.
— Скучаю… В деревню охота, к папе, — пряча глаза, ответила Газиля.
— На что он, папа? Ты ловчи, как помоложе папу завесть, замуж выскочить, — пошутил, ничего не подозревая, бригадир.
Газиля вздрогнула, потом прижала ладони к щекам, опустив голову, пошла прочь.
