«Надо».
Тряхнув головой ко всеобщему смеху, снова пошёл на большого самца. Два шага — снова хруст и земля. Во рту тёплая солёная кровь. Машинально он тронул языком разбитую губу, лохматые края раны.
— Какое-то оно неустойчивое.
«Надо».
В голове — обрыв. Изображение улетает вверх и снова появляется снизу. Он рядом, совсем рядом. Сейчас дёрнет левой… Но вместо этого он разводит руками и смеётся.
— Ну и чего геройствовать? Каждый сверчок…
«Сейчас!»
В сторону, бросок за спину — и они лежат на земле, хрипя и бешено суча ногами. Холодная пыль взлетает облаком.
Митя под ним, со спины, зажав его шею в замок. Горло — вот оно, мягкое, как у всех. Вдавливается, кругло ходит под предплечьем. Теснее, из последних сил. Нужно прилипнуть к нему и держать, держать во что бы то ни стало. Он хрипит. Мощно, судорожно изгибается, бьёт всем телом, бьёт головой. Встаёт на мост, хватает Митины руки, тянет, разрывает. Но хрипит, хрипит и дёргается во все стороны. Нужно удержать.
«Держи, держи, сука!»
И Митя держит, скаля вымазанные в кровь зубы.
Он хрипит. Мякнет. Машет своим: помогите.
Кто-то подбегает:
— Э! Э!
Больно бьют ботинком в бедро.
Над ним Петька. Бьёт в рёбра, но неудачно, вскользь. Не ослабляя замка, Митя поворачивается немного на бок. Теперь Петьке приходится забегать с другой стороны.
«Сейчас мои вмешаются. Сейчас помогут».
Петька всё-таки попадает, в плечо. Стоит уже прямо над ним, целится по голове. Не бьёт, целится — боится промазать. «Держи!» Квадратный носок ботинка. Митя втягивает — глубже, глубже под него убирает голову. Но рук не расцепляет. Чуть ослабив, тут же сдавливает снова. Квадратная морда ботинка. Митя вдавился в него так плотно, что задыхается сам. Удушающий запах чужого пота.
Подбегают с другого боку.
«Свои? Наконец-то».
Бьют по ногам. Со всех сторон.
— Да по башке ё…ни разок.
— Ох. л! по Лёхе попаду!
— Вертится, тварь!
Он совсем обмяк, лежит сверху тяжеленным куском мяса.
— Давай хватай.
Они схватили его за руки, за ноги, тянут. Ноги отрываются от земли, Митя повисает в воздухе, но всё ещё сжимает его шею.
— Не отпускает, скотина.
— Он уже синий!
— Эй, задушишь!
— Ну всё, пусти, сказал!
Бросают ноги, он больно падает на плечо, все вместе отрывают, расцепляю замок.
— Совсем е….тый!
Митя стоит, хрипя не меньше, чем скорчившийся на земле, держащийся руками за горло Лёха. Он лежит на боку, большой страшный самец. Ноги у Мити мелко дрожат, ломаются в коленях. Если сейчас кто-нибудь его ударит, он упадёт. Но они не смотрят в его сторону, наклоняются, поднимают Лёху.
